Глава 1. Семерым по якорю
Таверна «Семерым по якорю» обосновалась на улице Доблести. Улица эта уже давно потеряла во времени тот сокровенный смысл, что был заложен в ее название граффом-градоначальником прошлых лет. На дорожном камне ее не осталось ни доблести, ни отваги, ни какого-либо иного качества, которое способно изумлять всех вокруг своим благородством. На смену доблести на улицу пришли беспорядки. Примером тому была та самая таверна, о которой и зашла у нас с вами речь.
Суматошному, шумному заведению было от силы с десяток лет, однако таверна уже успела обрести репутацию довольно отпетую. День ото дня здесь собирались громкие компании, пиво лилось рекой, а острые языки схватывались в праведной битве. Семь корабельных якорей то и дело снимались со стен и примерялись на плечи надутых от хмеля граффов. Дни здесь по шуму не уступали ночам, а ночи не уступали суматошным дням.
Этим летним вечером в углу таверны сидели двое. Первый выглядел лохматым и бодрым, второй был тучным, усатым и совершенно красным от бурлящего в нем нетерпения.
– И как скоро он придет? – спросил лохматый, оглядываясь на вход, полностью перегороженный граффами.
– Уже четверть десятого. С минуту на минуту будет, – ответил ему усатый, потирая пухлые ладони.
– Какой день он в Граффеории? – задал следующий вопрос лохматый, будучи ни кем иным, как Августом Ческолем, известным левитантом и искателем приключений.
– Второй день он тут, – произнес усатый. Того звали Олли Плунецки, и единственное дело, в котором тот преуспел, оказалось жульничеством. – Вчера я встретил его на вокзале, у бедняги глаза как факелы горели от пролетавших мимо левитантов с чемоданами, – Олли хихикнул. – Я сразу понял – наш клиент. Особого убеждения и не требовалось, он согласился чуть ли не раньше моего приветствия.
– А откуда он?
– Из Чехии. – Олли с пониманием дела кивнул. – Бывал я там однажды, весной. Объелся гуляша и уснул на берегу Влтавы. Хорошо было. У нас в Граффеории такого гуляша не делают…
Мужчина выставил пузо и принялся поглаживать пуговицы на тесном жилете, а Август посмотрел на него и усмехнулся.
Август Ческоль не разделял людей на плохих и хороших. Он разделял людей на тех, кому он доверял, и тех, кому не доверял. Олли Плунецки он не доверял, однако этот скользкий нюанс никоим образом не мешал иметь с кукловодом общее дело, из которого оба могли извлечь равнозначную выгоду.
Это самое общее дело выдумал Олли. После того, как полгода назад столица узнала про его обман, возрождать свою знаменитую лавку кукловод передумал. Да и его талантливая подмастерье канула в лету, что на корню обрывало его прибыльную торговлю. Но Олли нельзя назвать Олли, если под его хитроумным взором не укрывается пара-тройка халтур. И одну из таких халтур он и предложил однажды Августу – граффу-скитальцу и крепкому на язык болтуну.
