Сумерки ложились на землю тяжёлым покрывалом, когда обоз переселенцев остановился у кромки леса. Колёса телег скрипели в последний раз, врываясь в сырую глину, а кони, фыркая, встряхивали гривами, словно чуяли что-то в воздухе. Двадцать семей, сорок с лишним душ, покинули родные земли у реки Великой, гонимые слухами о набеге северян. Здесь, на южной опушке неведомой пущи, они решили пустить корни. Лес стоял перед ними стеной – тёмный, густой, с ветвями, что сплетались, как пальцы старухи, укрывая тайны от чужих глаз. Ветер гудел в кронах, и этот звук казался живым, будто сама чаща дышала.
Ратибор, вождь общины, спрыгнул с передней телеги. Высокий, с широкими плечами и бородой, тронутой сединой, он выглядел как человек, привыкший держать слово. Его топор, висящий на поясе, поблёскивал в свете угасающего дня. Он обвёл взглядом людей – усталых, но полных надежды – и кивнул, словно подтверждая: место выбрано верно.
– Здесь будем жить, – сказал он низким голосом, от которого никто не смел спорить. – Лес даст нам дрова, река за холмом – рыбу. Ставьте срубы, пока светло.
Мужчины принялись за дело, не теряя времени. Топоры вгрызались в молодые сосны, срубая их с хрустом, а женщины развели костры, чтобы согреть детей и сварить похлёбку из остатков припасов. Дым поднимался к небу, смешиваясь с запахом смолы и влажной земли. Лада, тонкая девушка с длинной русой косой, помогала матери раскладывать шкуры для ночлега. Её большие глаза то и дело косились на лес. Ей чудилось, будто за стволами кто-то шевелится – тень мелькнёт и пропадёт, как морок. Она тряхнула головой, отгоняя глупости, но сердце всё равно билось чаще.
– Не смотри туда, – буркнула мать, заметив её взгляд. – Лес – он чужой. Не зови беды.
Лада промолчала, но слова матери только разожгли её любопытство. Она слышала от деда Вещего, старика с их общины, что в таких местах живут духи. "Лешие, водяные, русалки, – шептал он, когда дети собирались у его костра. – Они старше нас, старше богов наших. Не трогай их – и они тебя не тронут". Дед Вещий сидел теперь у огня, грея скрюченные пальцы, и бормотал что-то себе под нос. Его никто не слушал – старик давно слыл выдумщиком.
К ночи первый сруб уже обрёл очертания. Мужчины вбивали колья в землю, сооружая частокол, а Велеслав, лучший охотник среди них, точил стрелы, сидя у костра. Его лицо, покрытое шрамами от былых схваток, кривилось в усмешке, когда он поглядывал на лес.
– Завтра добуду оленя, – бросил он, ни к кому не обращаясь. – Или медведя, коли повезёт. Шкуры нам пригодятся.
