Караван медленно брёл по дну ущелья. Садилось солнце. Ледяной ветер неистово завывал, гоняя свежевыпавший снег. Он забивал белые хлопья под одежду и не давал широко открыть глаза или рот.
Представители северного племени Иву двигались на юг.
Караван шёл достаточно быстро: кто-то ехал верхом на олене, кто-то сидел в санях, а впереди скакал проводник. Он знал «дороги жизни» Северных гор как свои пять пальцев и умело вёл за собой людей. По всему каравану рассредоточился отряд воинов, готовый в любой момент дать отпор разбойникам или диким животным. Замыкал вереницу самый могучий страж, который следил, чтобы никто не отстал.
Уставшие от долгого пути Иву молчали. Изредка кто-нибудь поправлял меховую одежду, выгребая из складок снег. Воины иногда тянулись к оружию, будто оно могло раствориться, и проверяли, хорошо ли прикреплены к сёдлам копья. Сидевший в расписанных резьбой санях торговец поглубже закутался в многослойные одежды, молясь о достойном наваре от продажи потрохов тюленя или шкуры белого медведя.
В других санях ехала мать с дочкой. Женщина с тревогой поглядывала на девочку, ласково гладила меховой капюшон и тоже молилась всем известным ей богам об исцелении ребёнка. Закончив читать очередную молитву, мать коснулась пришитого к воротнику амулета: крошечный кристалл аметиста помещался на полоске кожи расшитой деревянными бусами.
Ехавший рядом с санями воин нахмурился. Он угрюмо посмотрел на жену и болеющую дочь. Страж снисходительно относился к верованиям своей наречённой и давно уже привык к утренним и вечерним молитвам, что каждый день звучали в их доме. Привык и к божественному алтарю, который собственными руками соорудил для супруги.
Это была коробка с тремя полками. На нижней располагались резные фигурки самых мелких духов: воды, ветров, священных мест. На второй —боги значительнее: бог гнева, бог любви, богиня охоты, богиня смерти. Верхнюю же заняла одна единственная статуэтка, которая властвовала над всеми остальными – Айшуак – великая богиня мудрости, луны, воздаяния и справедливости. Тело её будто было рассечено на две половины – с одной стороны поза умиротворённая, со сверкающей путеводной звездой в руке, с другой – воинственная, где пальцы сомкнулись на рукояти карающего серпа, а на предплечье сидел ворон. Лицо тоже делила невидимая черта, левая сторона которого излучала добро и смирение, а правая изображала гнев, острый клык выглядывал из полуоткрытых губ.
Именно так выглядела грозная богиня, которая могла указать путь заблудшим, и горе преследовало тех, кто посмел ослушаться её.
