Сколько сёл и деревень раскидано по свету – не сосчитать. Одни набирают свою силу, укрепляются, разрастаются. Другие же дряхлеют, уходят под землю, теряются в топких водах. Там, где ещё двадцать лет назад шумела праздниками жизнь, сегодня может быть покойная тишина – чахлая, опустошенная, обездушенная.
Судьбу и силу каждого поселения не предскажешь, как не определишь на глаз возможности одного человека.
Человека с виду обыкновенного. Не самого высокого или маленького. Не самого плотного или щуплого. Даже не самого умного или красивого. Обыкновенного такого человека, которого и в толпе-то увидишь – не приметишь.
Если только он не поймает твой взгляд и не ответит на него.
Тогда тебе станет понятно всё, и даже больше.
– Грызите! – чеканя каждый слог, произносит дед Игнат.
В общем-то, дедом он никаким не является, ни семьи у него нет, ни детей, ни внуков. Да и возраста он совсем не старческого. Тело сухое, жилистое, в меру высокое, в меру статное. Крепкий мужик, дед Игнат. Крепкий и серьезный. Настоящий такой. Грудь колесом не выгибает, нос до небес не задирает. Только дедом его зовут не по возрасту и чину, а за голову седую. Белая она у него, как облака в июльском зное. Белая и пушистая. Волосы кудрявятся, на ветру мягкими волнами распадаются. Заезжий гость по незнанию может подумать, что дед Игнат легкий по нраву, словно парящие над миром семена одуванов, и сильно не прав будет.
– Грызите! – повторяет свое желание дед Игнат, и тройка заряженных гнедых подгибает передние ноги, опускается на запястные суставы и начинает цеплять зубами сухое дорожное полотно.
Меня передёргивает. Животина под принуждением – не та картина, что глаз ублажает.
Однако, следом за тройкой гнедых на колени бухаются и жених с невестой. Они кривятся, рычат, булькают, давятся слюной, только все же склоняются ниц и вгрызаются в истоптанную временем землю.
Собравшийся кругом народ ахает, охает, хватается за горло. Вопленицы, что на свадебный обряд приглашены были, пронзительным плачем занимаются, а я бегу в ближайшие кусты и перестаю замечать окружающих – рвота лезет даже носом.
Дед Игнат своё слово всегда держит. И коль сказал, что не бывать свадьбе Лёньки и Глашки, так оно и получилось.
Лёнька, дурак, тогда ещё заартачился, забычился, распетушился:
– Ты нам не указ, Игнат! Не закон! Как захотим, так и будет! И ничего ты с этим не сделаешь!
А дед Игнат только и бросил в ответ:
– Жрать землю будете, коли слово моё нарушите.
И ведь жрут же теперь, непутёвые, землю-матушку, да ещё и лошади из свадебной упряжки вместе с ними страдают.