Июль в Москве в том году напоминал неисправную доменную печь. Он не грел – он плавил. Асфальт на Тверской размяк до состояния ириски, и казалось, сама реальность плывет и коробится в мареве, поднимающемся от раскаленного гранита. Понедельник начался с ощущения тепловой смерти вселенной, локализованной в пределах Садового кольца.
Ирина очнулась от тишины. Умный будильник, синхронизированный с ее фазами сна, мягко вывел ее из забвения точно в рассчитанный момент, не потревожив ни единым звуком. Семь утра. На потолке уже проецировалась сводка: погода (+34°, видимость – легкая дымка), пробки (8 баллов, коллапс на Третьем кольце), курс рубля (стабильно-отрицательный). Она лениво потянулась, чувствуя, как наливаются кровью мышцы, и оценивающе посмотрела в зеркало напротив кровати. Глаза заспанные, на голове – воронье гнездо. Она зевнула, кокетливо прикрыв рот ладошкой.
Кофеварка уже заварила порцию арабики, уловив сигнал от ее пробудившегося организма. Ирина накинула шелковый халат и подошла к панорамному окну. Москва, вопреки удушающей жаре, была ослепительно красива. Внизу, на идеально чистом тротуаре, бесшумно скользили андроиды-уборщики, полируя и без того сверкающие скамейки. Их движения были плавными и выверенными, как у балетных танцоров. Город жил своей сложной, почти органической жизнью: проносились по выделенным полосам юркие электромобили, над крышами скользили по невидимым трассам доставщики-дроны. Все это было отлаженным, работающим механизмом, и в его безупречности сквозило что-то нечеловеческое, почти пугающее.
Она взяла чашку с кофе и устроилась в кресле, активировав взглядом монитор, вмонтированный прямо в стекло окна. Утренний ритуал: просмотр новостей, которые уже отсортировал ее личный ассистент, отсеяв девяносто девять процентов мусора. Очередной политик сделал громкое заявление, основанное на данных из соцсетей. Оппозиционный блогер выпустил «разоблачение», которое будет опровергнуто через час и забыто к вечеру. Правда и ложь давно перестали быть антонимами, превратившись в тактические инструменты в информационной войне, где главным призом было внимание – капризное, рассеянное внимание охлоса.
Вибрация на запястье оторвала ее от мыслей. Тонкий обруч коммуникатора светился мягким синим светом. Голос Пал Палыча, главного редактора, проскрипел прямо у нее в голове:
– Ирина, зайди, как будешь в офисе.
Редакция встретила ее прохладой и тихим гулом серверов. Работа аналитика теперь напоминала работу экзорциста: нужно было часами смотреть в ревущий поток данных, пытаясь изгнать из него ложь и найти хоть крупицу смысла.
