Чего не может делать машина
Эта дверь тоже не поддалась, и Моррисон долго бил в нее кулаками, пинал ногами, коротко разбежавшись, с маху ударялся всем телом о холодную безжалостную поверхность – то ли металл, напоминающий пластик, то ли пластик, похожий на металл.
Все усилия не давали даже повода для иллюзий, с таким же успехом можно было биться о скальный монолит. Может быть, поэтому, а может, подсознательно вспомнив действие одурманивающего газа, которым его угостила одна из предыдущих дверей, Моррисон оставил надежду войти и побрел дальше.
Он уже давно не ориентировался ни во времени, ни в пространстве и не помнил, сколько часов, дней или недель бродил по этому городу и сколько одинаковых километров похожих, как близнецы, улиц оставил за спиной.
Намертво запертые двери, выплевывающие порции тошнотворной смеси, глухие, с замаскированными, пропускающими свет только в одном направлении окнами стены домов, уходящие высоко вверх пустынные, без единого человека улицы…
Само по себе это было привычным. В родном городе Моррисон жил в таком же доме, надежно огражденный от внешнего мира несокрушимой дверью, готовый выпустить в непрошеного пришельца, если его активность превысит установленную норму нагрузки на сторожевой механизм, точную струю нейтрализующего газа, иногда он смотрел в поляризованное стекло окна на вечно пустую улицу, ничуть не удивляясь тому, что на ней нет людей и автомобилей. Действительно, ходить по улицам не было никакой необходимости: под каждым домом имелся гараж с выходом на подземные автотрассы, а в верхних этажах располагались винтолеты, готовые доставить тебя в любое нужное место. Моррисон никогда не открывал внешнюю дверь, даже не в силу сложившихся традиций – когда-то давно это было небезопасно из-за возможных нападений преступников и загазованного воздуха, – сколько оттого, что не появлялась такая потребность. Комнатная автоматика создавала самый полезный для здоровья климат, трубопроводы доставляли нужные вещи, еду и напитки; бары, рестораны и дансинги располагались в самом доме, а на службу он добирался по подземной трассе…
Сейчас, оказавшись на улице, да еще без привычной оболочки автомобиля или винтолета, Моррисон смотрел на окружающие его дома с чувством черепахи, рассматривающей снаружи свой собственный панцирь, и вот эта невероятность ракурса взгляда на мир травмировала его психику больше, чем вся ситуация, в которой он очутился.
Хотя ситуация эта тоже была невероятной и до неправдоподобия нелепой.
Садясь в винтолет, Моррисон и подумать не мог, что такое возможно. Он нажал кнопку личного опознавателя, и короткий радиошифр открыл верхний люк ангара. Машина бесшумно ввинтилась в небо. Земля уходила вниз, уменьшались и скользили назад громады небоскребов. За городской чертой расстилалась равнина с восстановленной зеленью: и деревья, и трава, и эти, как их… кустарники. Все самое настоящее, точь-в-точь как до Великого кризиса.
