Лаборатория Софии Кальвино, MIT, Кембридж, Массачусетс
3 июня 2047, 02:47
Флуоресцентные лампы гудели монотонной песней, которую София Кальвино давно перестала замечать. Их холодный свет заливал лабораторию седьмого этажа Института передовых материалов, превращая знакомое пространство в мир теней и резких контуров. За окнами Кембриджа простиралась тьма предрассветного часа – то особое время, когда город еще спит, а ночь уже устала притворяться вечной.
София не спала вторые сутки подряд, и это совершенно не беспокоило её. Сон был роскошью, которую она редко могла себе позволить, особенно когда эксперимент подходил к критической фазе. Её тело давно научилось функционировать на минимуме отдыха: четыре часа здесь, два там, и бесконечные литры кофе из автомата на третьем этаже. Она провела рукой по лицу, чувствуя шершавость кожи под пальцами – забыла увлажняющий крем, опять. Не важно. Данные важнее.
Квантовый интерферометр серии QI-7, её детище последних трёх лет, занимал центральное место в лаборатории. Это была сложная конструкция из оптических столов, лазерных установок и криогенных камер, опутанная кабелями как артериями какого-то технологического организма. Машина стоила восемь миллионов долларов, из которых треть София выбила из военного бюджета, треть из гранта MIT, а последнюю треть – из частного фонда некоего японского миллиардера, одержимого нанотехнологиями.
Интерферометр мог обнаруживать объекты размером до пяти нанометров, отслеживать квантовые флуктуации в режиме реального времени и анализировать паттерны самоорганизации наноструктур. София знала каждый болт в этой машине, каждую линию кода в её программном обеспечении. Она спроектировала большую часть алгоритмов сама, проведя бессонные месяцы за отладкой систем компенсации шумов и калибровкой детекторов.
Сейчас машина работала в автоматическом режиме, сканируя образцы самособирающихся наноструктур – графеновых решёток с квантовыми точками, которые София синтезировала неделю назад. Теория была элегантна: при правильных условиях эти структуры должны были самостоятельно формировать трёхмерные кристаллические решётки, способные хранить информацию на квантовом уровне. Практика, как всегда, оказалась сложнее.
София откинулась на стуле, который предательски скрипнул под её весом. Экран монитора заливал её лицо голубоватым светом, отражаясь в тёмных стёклах очков, которые она надевала для работы за компьютером. Графики распределения плотности частиц медленно прокручивались по экрану, оставляя за собой цветные следы – красные пики, синие провалы, зелёные плато нормального распределения.
