Высоко в Андах, где небо целует снежные вершины Кордильер, а воздух дрожит от древних песен ветра, раскинулась земля, словно вырезанная из изумруда и золота. Долины, утопающие в коврах диких орхидей и коки, прорезали горные реки, несущие в своих водах отблески забытых империй. Здесь, среди облаков, парили кондоры – безмолвные стражи вековых тайн. Но даже эта величавая природа не могла скрыть трещин, разъедавших души людей. Испанские галеоны высасывали из Перу сокровища, а кресты церквей возвышались над руинами храмов Солнца. В тени кактусов и агав копилась ярость.
Мигель – потомок крови, в чьих жилах текла слава Инков. Высокий, с кожей цвета полированной меди, он носил в себе молчаливую мощь гор. Мигель был настоящим метисом. Отец его был испанцем, а мать уроженка Латинской Америки. Его глаза, темные, как ночь в джунглях Амазонки, горели огнем, который не могла погасить ни одна колониальная буря. Плащ из шерсти викуньи, перехваченный серебряным поясом с узорами Чиму, выдавал в нем благородное происхождение, но сабля у бедра – испанской работы – напоминала: он жил меж двух миров.
Его звали Мигель де Монкада, но в тайных кругах кечуа (индейский народ, проживающий в Южной Америке) шептали другое имя – Мупак Мару. Воспитанный горами и дикой природой Перу, он говорил на языке Сервантеса так же свободно, как пел гимны Пачамаме (покровительница всех животных, которые обитают в горах). Он видел, как испанские алькальды (комендант крепости, управляющий городом) ломали спины его народу на рудниках Потоси, как женщины теряли детей от голода, пока склады испанских колонизаторов ломились от золота и серебра. Но в отличие от предка, чье имя он носил как знамя, Мигель знал врага изнутри. Он изучил их законы, их слабости, их страх перед восстанием, которое назревало, как вулкан.
Однажды на рассвете, стоя на утесе над долиной Урубамбы, в низу простирался древний город, который насчитывал около 200 сооружений. Это храмы, хозяйственные постройки, жилые дома, пространство между которыми прорезано более чем сотней лестниц. Так наш герой стоял на вершине и сжимал в руке ки́пу – узелковое письмо, переданное ему старейшиной. Нити сплетали историю сопротивления. «Они забрали нашу землю, но не наш дух», – прошептал он, глядя, как первые лучи солнца зажгли золотом террасы Мачу-Пикчу. Где-то внизу, в тени храмов, зрел заговор. А в сердце Мигеля – план, который требовал не меча, но хитрости змеи и ярости пумы.
