Низ живота горел и разрывался. Я стащила униформу и бросила в сетчатый пакет для стирки. Красные стринги, чулки со спущенными стрелками и тонкий свитер уже давно просились покувыркаться в стиральной машине.
Однозначно, не сегодня. И не на этой неделе. Накопилось стирки, но не ручками же стирать? Деньги приходили – и тут же сыпались в долговую пропасть. Пакет отправился в угол комнаты к своим собратьям.
Плазма на стене засветилась – вызов. Мама. Пришлось щёлкнуть пальцами, отвечая.
– Ты где лазишь, Кала?!
– Доставала лекарство, Ма. Нелегко, знаешь ли, купить такую штуку, – с нежностью ответила я, натягивая лосины.
– Когда доставала, презерватив не забыла использовать?
– Нет, Ма, не забыла. Предохранялась.
Мать откинула одеяло, выпростала тощую морщинистую руку. Достала сигарету, закурила. Наркотический зелёный дымок пополз вверх. Насколько я помнила, скоро должна будет пропеть пожарная сигнализация.
– Топай сюда. Только Кольцо аккуратней пересекай – сосед по палате говорит, Серые Ведьмы объявились.
– Их выпустили на День Независимости. В ток-шоу видела, – ответила я погасшему экрану.
Так, рюкзачок на месте, ножи там же. Энергетик, наручники, накидка, мелочи…
Я глянула в зеркало, затянула волосы в хвост заново. Полюбовалась каштановым оттенком волос. Мысленно выругалась.
Найдя в инфосети схему капсулы, кинула её на принтер. Под его шум достала обед из холодильника и успела съесть половину порции лапши, оставив вторую часть на завтрак. Денежка счет любит. Не по карману лопать полную порцию каждый раз.
По плазме крутили новый рекламный ролик – о том, как с любовью делают керамическую посуду. Сейчас всё делают с любовью: и машины, и посуду, и хизбургеры, и прокладки. Всё, кроме одного. Относиться к ближнему своему с любовью как-то не получается.
Впрочем, это лирика. Пока за каждую просмотренную рекламу платят, почему бы и не смотреть.
Допив чай, я вернула холодильнику остатки еды, достала капсулу, вложила белую таблетку, заработанную у провизора, и засунула в место понадёжней. Затем поправила бельё, натянула платье и выбежала на лестничную площадку. Низ живота продолжал болеть – Толстый из государственной аптеки оправдывал свое прозвище. Во всех отношениях.
Закрыв дверь на три замка, включая навесной, я выскочила на площадку. Воздух настолько пропитан табачным дымом, что даже сигарету раскуривать нет смысла.
Боксёр лежал в расслабленной позе, положив тяжёлую голову на лапы. Значит, никто мимо не проходил. Привычно погладила его по загривку, аккуратно отсоединила шнур зарядного устройства; тот зашипел, сматываясь в куцый хвост. Робопёс открыл глаза – на меня глядели два крошечных отражения хрупкой брюнетки.
