Что движет мыслью бегущего ночью человека под дождем? О чем думает: где спрятаться от хлесткого ливня, или куда податься? Обнаженное тело парится, как круп загнанного коня. Кто заставил его бежать по непогоде босым, слегка обмотанным куском ветхой холщовой материи.
Село уже спит, и только окна одной избы светятся тусклой лампочкой. В ночь с субботы на воскресенье молодой мужчина, лицо которого аккуратно обрамленное русой бородкой, остановился, пытаясь рассмотреть за тюлевой занавеской силуэты. Его синие глаза округлились от увиденного, но занесенная рука не остановилась и человек постучался.
В доме будто притаились, а потом, за воротами послышались неровные шаги. Калитка открылась, скрипнув, и на мужчину уставились любопытные глаза. Хозяин дома из-под сломанного старого зонта разглядывал не то привидение, не то голого сумасшедшего, по длинным волосам которого струйками стекала вода.
– Баба за дверь выставила, или муж любовницы застукал, – попытался пошутить мужчина навеселе лет шестидесяти.
Незнакомец молчал, уставившись на растоптанные кроссовки подвыпившего человека.
– Заходи, коль пришел, в такую погоду как говорится…
Хозяин небольшого деревянного дома, жестом, шатаясь, пригласил молодого парня войти в ограду, дыхнув на того перегаром.
Незнакомец кивнул и шагнул на крыльцо. Отжав русые волосы, он нерешительно затоптался на одном месте.
– Ты немой, что ли? – Меня Василием звать, буркнул хозяин закрывая калитку на засов.
Молодой человек смотрел на свои обрызганные грязью босые ноги.
– Вот что, ступай в теплую еще баню, ополоснись, я тебе тапки принесу и вещи соберу. Благо есть из чего, сестра целый баул тряпок из города подкинула.
Василий указал на дверь напротив.
Незнакомец сорвался с места и скрылся за дверями дворовой постройки.
– Просыпайся, мать! – Ткнул Василий за плечо уснувшую рядом с чашкой квашеной капусты пьяненькую жену, – к нам гость пожаловал.
Женина уставилась стеклянными глазами на парня лет двадцати пяти. В прилипших к телу синем трико и футболке с изображением головы волка, он подпирал макушкой потолок. Из пластиковых сланцев не по размеру, выглядывали указательные пальцы.
Человек низко поклонился:
– Мир дому, хозяюшка! Благодарю за доброе сердце, гой, есте*!
– Пить будешь? – Женщина лет пятидесяти громыхнула из-под стола еще одной табуреткой – Милка я, а ты кто?
