В дверь постучали громко и требовательно. Зара с матушкой переглянулись. В день Начала не принято ходить в гости, а в их дом и в другие дни мало кто заглядывал. Семья Полыней только закончила чтение Огневого Писания. Отец заворачивал в красную ткань священную книгу, а женщины убирали со стола святозарные светильники.
– Ты ждёшь кого? – спросила матушка.
Отец мотнул головой.
Матушка оставила светильники и пошла открывать. Увидев гостя, охнула. На пороге стоял Буран Борщевик.
– Свет тебе и дому твоему, Брюква. Слыхал я, искорка у вас зажглась. И у нас огонёк имеется. Опалим их вместе – очаг зажжём.
Зара замерла: неужели речь о ней?
Тем временем самый могущественный человек Трихолмки вошёл в дом.
– Свет тебе, Зарница Полынь. Вижу, не врут люди: готова вспыхнуть искорка.
Матушка только вчера нашила на чепец Зары красную ленту, извещающую о том, что девушка готова к браку. Но сговора к опалению так скоро не ждали. Четырнадцать витков ей перед осенью минуло, а щуплым сложением едва на десять тянула. Такая если и понесёт, то вряд ли разродится. Так кому же вздумалось взять недосочку в жёны, да ещё и Борщевика просить посодействовать? Тот зря ноги топтать не станет.
– За чей же огонёк сам Буран так печётся? – наконец разлепил губы отец.
– А тебе, Зазимок, не всё ли равно? Уж отбиваться от женихов вам не приходится. – Гость сплюнул на пол. – Только и я за кого попало просить не стану. Для сына, Пламеня, жену выбираю.
Снова охнув, матушка опустилась на лавку. Зара даже выдохнуть забыла. Хорошо, что волан скрывал лицо, и Буран не видел её распахнутых глаз. Опомнившись, она прижалась к плечу матери и зашептала ей в ухо:
– Не отдавай, не отдавай!
Брюква сама не знала, что думать. Не разыгрывает ли их богатый сосед для потехи? Только не любил Борщевик шутить, а с сыном его и впрямь беда приключилась. Всем хорош Пламень вышел: крепкий, высокий, темнокудрый, как все Борщевики. В Трихолмке девицы вздыхали по нему и украдкой, и в открытую. Да приглянулся он Горлинке, травнице-отшельнице, а по сути, ведьме настоящей. Как она парня приворожила, никто не знал, только с тех пор присох он к ней, на других не заглядывал. И хоть породниться с Бураном все за честь считали, переходить дорогу знахарке не отваживались.
– Да разве ж пара она сыну твоему, Буран? – пролепетала матушка. – Ты ему и пригляднее невесту сыщешь.
– Это уж мне решать, какая для моего сына годится. Или ты, Брюква, нос от Борщевиков воротишь? – Он заглянул под чепец хозяйке. Матушка совсем смутилась и затихла. Гость кивнул: – Так-то. А что девица тощая, так не беда, молодая ещё. Был бы хребет крепок, а соку наберётся.
