Место действия – небольшой уездный городок рядом с северной столицей.
Время действия – последние десятилетия ХХ века – годы реформ и развала СССР.
Городок два века стоит на древнем тракте. Может потому он заработал характеристику «Сорок кабаков и одна церковь».
Однако очередей в церковь никогда не наблюдалось, впрочем как и в кабаки, которых хватало и на своих и на проезжих.
Грехи его жители, видимо, имели мелкие и отмаливали их лишь иногда и все сразу. Надо сказать, что жители городка были продвинутыми даже во времена крепостного права.
От прогоняемых по тракту каторжников они знали, что виноваты всегда и во всем власти. И этим они оправдывали свои мелкие грешки, мол есть у нас кто и похуже:
«У наших … (нецензурное определение) властей – грехов коробочка полней».
Бывали здесь великие художники и поэты, но в основном проездом.
А. С. Пушкин не раз проезжал, Шишкин окрестности рисовал, Керенский на фронт с агитбригадой ехал и местные дети пролетариев в его поезде окно разбили. Происходили и другие события, нов разряд исторических их не поставишь.
Так что особых достопримечательностей город не имел и особо знаменитых людей Отчизне не дарил. Как говорят сами жители: «один из тыщи малых городов».
Но жители знали и верили, что именно в их городке существует особая аура и порой называли его чудесным городом. А в чудесных городах как правило чудеса и случаются. Правда, кроме самого места для чудес не менее важно время. И, возможно интуитивно взяли в оборот новую поговорку:
«Время и место встречи изменить нельзя!»
Замечено, что именно в тяжелые времена чаще всего вокруг происходит необычное, непонятное и чудесное. Ведь люди с детских лет вскармливаются сказками со счастливым концом:
«Стали они жить-поживать и добра наживать».
После десятилетий застоя и скуки на городок навалился шквал новизны. Это и инфляция, и дефолт, и приватизация и ряд иных трудностей и пакостей властей и олигархов. Неожиданно узнали, что олигархов можно развести легко и быстро – чудеса!
Потому все втайне и ждали чудес не с минусом а с плюсом. Правда, ожидание затягивалось. Тяжелые перестроечные годы перешли в не менее тяжелые времена реформ. И хотя реформы это не революции – жертв поменьше, но штука неприятная.
Трудно было всем, но особенно идеологам и руководителям старой закваски. Большинство из них встали в ступор – у одних мозги скрипели, а у других вообще скрипеть было нечему.
