1. 1
Небольшой городок магов на границе с Дарией, был взволнован. Недавние события не давали людям успокоиться. Что-то немыслимое творилось в рядах драконов. Глава Гнезда проснулся и звери, повинуясь зову сильнейшего, резко заинтересовались землями Пархана.
В людских умах появились мысли о новой войне. Верующие оккупировали храмы. Ведь когда не знаешь, что твориться в головах у сильных мира сего, ожидаешь наиболее ужасного исхода.
Вспоминали даже про старые развалины соборов и церквей, которые давно обросли сказками. Но больше всех удостоились внимания развалины дома Матери.
Была легенда, что когда в Храм приходит человек с темным сердцем, с постамента богини спускается неясная тень. Ночью или при плохом освящении виден белесый силуэт, а днем можно заметить лишь ее деяния.
Она появилась после войны с ар'ханами, поэтому тень стали называть Матерью, оплакивающей своих детей.
Людей пугала загадочная фигура с грустными глазами. Поэтому храм разрушили. Долго место не пустовало. На этой земле построили дом Воздержания, где жили куртизанки и мелкие деятели теневой профессии. Но вскоре, здание сгорело. Поговаривали, что видели там сердитое приведение Матери. После еще двух пожаров, в этом квартале перестали строить какие-либо дома.
Маги плохо разбирались в мире тонкой материи. Призраков, духов и тому подобную атрибутику они называли пустой тратой времени. Обучаясь в академии законам энергии, они не брали в расчет что-то выходящее за эти рамки. Но даже после случайных пожаров, где была замечена тень, трогать мистическое место перестали и даже установили памятный столб для будущих поколений. Табличка гласила: “ Ты - ворвавшийся в мой чертог, лишь пепел от тебя оставлю!"
— Брр, ну и холодрыга, — закутавшись в тонкую шаль, сидит девица.
Алтарь сияет, дарит свет и тепло, зовет незваную гостью в дом, но я сижу и старательно отвожу свой взор. Артефакт настойчиво излучает свое сияние, намекая на то, что не прочь показаться заблудшей душе, но я "глуха". Живой огонь дернулся в мою сторону, повинуясь духам места и обжигая руки.
— Люди умеют лишь предавать и ненавидеть, — пытаюсь обосновать свое решение, оставить деву за Гранью. — Завтра же эта невинная, льющая крокодиловые слезы, побежит к градоправителю и к нам вновь священника пришлю. Что делать будем? Опять опаивать и в лес пускать, к лешему?
Алтарь сиял, огонь танцевал, а свод моего дома переливался мерцанием дальних звезд. Тишина была мне ответом.
— Пчи, пчи, пчи, — послышался девичий чих за гранью.
— Она мне под порог заразу принесла, — недовольно пробурчала, как старуха и подошла к самому краю полога.
