— Левее! Левее заходи! Лассо! Лассо кидай! Да куда ты… Мазила! Анька, я кому говорил, левее?! И вот что теперь делать? Где эту сволочь ловить?!
Иштван ронт Ольгер, красавец оборотень, аристократ в энном поколении и мечта чуть ли не всех женщин института от восемнадцати до восьмидесяти лет, распекал одну из адепток на пересдаче, Аннет ронт Щаркан, эльфийку, тихоню и страшную трусиху.
Как и все оборотни, он был невероятно несдержан и мог «приголубить» даже крепким словцом. К адептам часто обращался на «ты», особенно когда объяснял народным языком, в чем именно те провинились.
Жгучий брюнет с карими глазами, тонкими чертами лица и практически идеальным телосложением, он сейчас привлекал внимание адепток всего курса бытовиков. Ну и мое заодно. Я была безнадежно влюблена в оборотня с тех пор, как оказалась в теле адептки-первокурсницы, то есть уже полтора года.
Я, Виктория Александровна Кракова, взрослая тридцатисемилетняя женщина, прекрасно понимала, что у теперь уже девятнадцатилетней адептки бушуют гормоны. Понимала, что это — первая любовь, как писала сама адептка в своем дневнике. Понимала, да. Но ничего не могла с собой поделать. Меня тянуло к этому красавчику как магнитом.
По слухам, Иштвану было около сотни лет, что по земным меркам считалось самой молодостью. То есть в пересчете на привычные мне года оборотень мог считаться моим «земным» ровесником.
Я радовалась, что тихая скромная Залина ронт Гортон, приехавшая в институт из дальней провинции, практически не попадалась Иштвану на глаза. Она старалась быть незаметной из-за врожденной легкой хромоты и чересчур грубых, по ее мнению, черт лица. «Как у крестьянки», — писала она в своем дневнике.
Я так не считала, видела в зеркале довольно миленькую шатенку с карими глазами и острым носиком, но образ жизни Залины меня полностью устраивал. У меня не было ни малейшего желания оставаться в институте после обучения, а уж тем более — связывать свою жизнь с кем-то из местных преподавателей. Полтора года отучилась, еще три с половиной впереди — и можно устраивать свою жизнь вне стен академии. Планы у меня были — Наполеон рядом не стоял. Так что я грызла гранит науки, строила из себя серую мышку и пыталась поменьше засматриваться на красавчика Иштвана.
Получалось вроде неплохо. По крайней мере, первые красавицы группы, желавшие залезть к оборотню в постель, не видели во мне соперницы от слова «вообще».
— Залина! — окликнул меня препод, и я самым натуральным образом вздрогнула, умело играя роль забитой тихушницы. — Твоя очередь!
