Ближе к полудню ветер, тянущий с юга сизые дождевые тучи, вдруг утих. Нудная мелкая капель прекратилась, в голубых просветах блеснули солнечные лучи. Над мелкой волной снова появились пестрые птицы, выбравшиеся из своих укрытий в скалах к западу от порта.
– Дождь закончился, ваша милость.
– Да?
Высокий мужчина лет сорока, с загорелым, узким лицом встал из-за столика, выглянул в окно и улыбнулся хозяину таверны, в которой сидел уже больше часа.
– Пожалуй, эти тучи унесло в океан.
– Именно. Прикажете еще фруктового узвара? Пирожное?
– Нет, спасибо. Мне уже пора: время вышло…
С этими словами гость положил на столик несколько монет, вежливо кивнул и надел широкополую шляпу с серебряной пряжкой на ленте. Узкая старинная улочка, выложенная серой брусчаткой, встретила его подзабытым уже холодком северной весны. Многие годы он провел вдали отсюда, вдали от этих сине-зеленых лугов, от изрезанного холмами горизонта, от крохотных городков, спрятанных за высокими каменными стенами… Небо казалось низким, море отливало свинцом, а скупое солнце так и норовило спрятаться в тучах.
– Лето запаздывает, – сказал он сам себе, поднимая воротник своей тонкой кожаной куртки, которая хорошо скрывала кинжал и кобуру с многозарядным пистолетом.
За ратушной площадью мужчина свернул к порту. Выйдя на площадку возле храмовой школы, откуда открывался прекрасный вид на бухту, он внимательно посмотрел вниз. Возле одного из пассажирских причалов дымил трубами только что подошедший паром, соединявший регулярным маршрутом берега огромного залива Лир, глубоко врезавшегося в западную часть континентальной Пеллии. Южный берег залива гордо именовался Столичной Маркой, здесь же, в древнем порту Лаарис, находились Врата Севера, холодного и для многих пеллийцев по сей день таинственного.
Вид парома заставил мужчину ускорить шаг. Через несколько минут он спустился по каменной лестнице, усаженной с обеих сторон хвойными деревьями, и оказался на террасе. От нее к причалам вели широкие кирпичные сходы. Над берегом тянулся угольный дым – три грузовика, пыхтя моторами, разворачивались возле причала, к которому подошел паром.
С широкого судна спускались пассажиры: деловитые негоцианты в темных плащах и шляпах, мамаши с детьми, несколько старух, едущие, судя по белым шнурам на плечах, с богомолья. Мужчина прищурился: на сходнях мелькнула фигура в клетчатом шерстяном плаще.
– Ну, здравствуйте, Хадден.
– Рад приветствовать ваше вы…
– Да помилуют нас боги! Вы в своем уме?
