Римляне уходили все дальше на восток от места рокового сражения, где Император потерял свою жизнь. Путь их был долгим и мучительным. Стояло жаркое лето, и земля, по которой они шли, была сухой и горячей. Впереди перед ними появлялись и исчезали миражи. Озера предательски обещали воду и так же быстро пропадали в воздухе, как и возникали, и вместо глубоких водоемов перед римлянами снова была только растрескавшаяся грязь и песок.
Конные отряды каздов постоянно крутились рядом и шли по их следам, готовые растерзать отставших. Скаурус все еще держал в мешке отрубленную голову Маврикиоса Гавраса – единственное доказательство того, что Император действительно погиб. Думая о хаосе, в который может погрузиться Видессос после смерти Императора, он решил, что лучше всего сумеет таким образом удержать фальшивых претендентов на престол, если им вздумается назвать себя Маврикиосом. Подобное уже случалось, и у трибуна были основания полагать, что и в Видессосе найдутся проходимцы и авантюристы, которые будут любыми путями рваться к власти.
– Какая жалость, что меня не было рядом, когда этот паук Авшар принес тебе свой трофей, – сказал Виридовикс Скаурусу. Его латинская речь звучала мягко, окрашенная певучим кельтским акцентом. – Я бы тоже бросил ему хороший подарок.
В полном соответствии с жестокими обычаями своего народа, кельт все еще носил на поясе отрубленную голову врага. В другое время Марк возмутился бы подобным варварством, но теперь он слишком устал, чтобы спорить.
– Да, неплохо было бы тебе оказаться рядом.
– Ублюдку-колдуну это дало бы некоторую пищу для размышлений, – вмешался Гай Филипп. Обычно старший центурион готов был пререкаться с Виридовиксом по любому поводу, но сейчас их объединяла ненависть к князю-колдуну.
Марк поскреб заросший густой щетиной подбородок. Как и большинство римлян, он привык аккуратно бриться в этой земле бородачей, но в последнее время у него не было ни одной свободной минуты. Он выдернул из усов волос, и тот блеснул золотом в лучах солнца. Хотя трибун был родом из Медиолана, что находился в Северной Италии, в его жилах, несомненно, текла кровь северян-варваров. В армии Цезаря в Галлии над ним часто подшучивали, утверждая, что внешностью он очень смахивает на кельта. Видессиане нередко принимали его за халога, многие солдаты-наемники из этой страны променяли свою холодную родину на Видессос, где несли службу.
Горгидас работал неутомимо, перевязывая раненых, меняя повязки и раздавая мази и те немногие лекарства, которые еще сохранились в его аптечке. Несмотря на то что и сам он был ранен, смуглый худощавый грек старался забыть о своей боли, чтобы облегчить страдания других.
