Боль.
Боль. Она впивалась в череп, пульсируя глухими ударами, словно молот палача. Он открыл глаза, но мир перед ним был размытым, мутным, как зеркало, покрытое испариной. Свет бил прямо в лицо, резал глаза. Где он? Что это за место?
Он попытался пошевелиться, но тело не слушалось. Руки были тяжёлыми, будто свинцовые, а в груди холодело от странного, липкого чувства – чуждости. Не только место было незнакомым… Сам он был чужим.
Шорох. Голоса.
– Очнулся. Быстро зови врача.
Женский голос. Современный, быстрый, отрывистый. Кто она? Что за наречие? Слова простые, но в интонации было что-то, чего он не мог разобрать.
Очнулся? Он?
Он с трудом вдохнул и попытался заговорить, но пересохшее горло выдало лишь хрип. Тогда он попробовал вспомнить. Последнее, что он помнил…
Михайловский замок.
Ночь.
Рывок. Руки, хватающие его за ворот. Запах пота и вина. Удары. Хруст костей.
И боль. Он умер. Но тогда… что это?
Он снова открыл глаза и увидел перед собой отражение в стеклянной панели. Бледное лицо, покрытое повязками. Чужие черты. Не его.
Он не знал, кто он теперь. Но он знал одно. Его звали Павел.
Павел Первый.
Он закрыл глаза, сосредоточился, пробежался по телу.
Пальцы – есть, но какие-то длинные, худые. Грудь – поднимается в такт дыханию, но слабее, чем раньше. Кости… другие. Это не его тело.
Резкий звук. Дверь открылась.
– Доброе утро, – голос врача был ровным, но в нём слышалась лёгкая настороженность. – Как вы себя чувствуете?
Он не ответил.
Как он себя чувствует?
Как человек, которого убили.
Как император, который проснулся в мире, где его имя – лишь пара строк в учебнике.
Врач подошёл ближе, внимательно глядя ему в глаза. Молодой, коротко стриженный, в белом халате. За ним в дверях маячила женщина в форме медсестры.
– Вы помните, как вас зовут?
Вопрос резанул по нервам.
Помнит ли он?..
– Павел, – выдохнул он, ощущая, как имя обретает вес.
Врач кивнул, делая пометку в планшете.
– Хорошо. А фамилию?
Он сглотнул. Губы чуть дрогнули.
И вот теперь перед ним первый выбор.
Он сжал кулаки под тонким больничным одеялом. Врач ждал.
Фамилию.
Если он скажет: Романов, его примут за сумасшедшего. Если солжёт, это станет первой ложью в новом мире.
Он отвернулся к окну. За стеклом – странный серый город, высокий, без куполов, без шпилей, без дворцовых фасадов. Только стекло, бетон и тонкие металлические конструкции.
– Я… не помню, – сказал он наконец.
Врач взглянул на него внимательнее.
– Потеря памяти после травмы – не редкость. Ничего страшного. Вас нашли без документов, но, возможно, со временем всё восстановится.
