Хулиганка начала вспоминать всё. Не кусками, не вспышками – потоком. Память хлынула в неё, как вода в пробитый отсек. Имя всплыло первым, тяжёлым и окончательным. Нинель. Сестра стояла напротив, удерживая её взгляд. Гипнотик. Якорь. Единственное, что ещё связывало Нинель с телом. Она вела её сквозь воспоминания осторожно, снижая давление, стирая острые края образов. Но памяти было слишком много. Слишком мощной. Такой, которую мир не был готов принять. Нинель дёрнулась. Костюм Смерти оделся мгновенно – без команды, без задержки. Как будто ждал. Металл и тьма сомкнулись на ней, сглаживая само время. Контуры стали плотнее, реальность вокруг – вязкой, будто её можно было резать слоями. Додж взревел. Миниганы буквально выплюнуло из скрытых отсеков. Они вышли на боевой за доли секунды, проверяя сектора, сканируя пространство. Машина искала угрозу. И нашла. Угрозой была Нинель. Не она сама – а память, что влилась в неё. Сила, с которой она не справлялась. Сестра усилила воздействие, пыталась гасить образы, закрывать уровни, дробить поток. Но даже она не могла удержать это полностью. Нинель начала медленно приседать. Крик вырвался из неё не человеческий – такой, от которого раскрывается ад. Воздух разорвался. Пространство провалилось. Она закрыла уши, сжимая в руках Desert Eagle, будто оружие могло удержать реальность. Ночь упала мгновенно. Температура рухнула. Холод ударил резко, без перехода. Сестра сорвалась с места, прыгнула в Додж и захлопнула двери. Машина продолжала сканирование, но не находила внешней угрозы. Нинель медленно выровнялась.
– Темно, – холодно сказала она. Миниганы дали очередь за очередью, но не в цель – в пустоту.
– Ты сука. Ты злишь меня, – впервые сказала она машине. Перед ней был открытый ад. Нинель пошла вниз. Каждый шаг сглаживал время. Костюм уплотнялся, и в его слоях было видно прошлое, настоящее и то, что ещё не случилось. Внизу её ждал пёс. Цербер. Его никогда не существовало – и он был здесь. Нинель подняла стволы. Пули разгорелись ядерным огнём ещё до выстрела. Цербер смотрел на неё, не понимая – она живая и не живая одновременно. Она опустила оружие. Подошла ближе. Заглянула в его огненные глаза и увидела долг. Машина медленно спускалась за ней.
– А ну стой на месте, я сказала! – крикнула Нинель. Непонятно кому: машине, Церберу или кому‑то ещё. В её голове творилось слишком многое. Появился Люцифер. Сначала с улыбкой. Потом он увидел – и ему стало страшно. Холод спускался в Ад, и Ад начинал замерзать. Нинель подняла стволы на Люцифера. Пули были готовы вылететь без нажатия на курок.
