– Кадастра, просыпайся!
Ответом Матери-Вершителю послужил глухой утробный рык.
– Хватит дрыхнуть, дочка! – не унималась мать, разводя в огромном камине огонь. – Сегодня тот самый день, вставай!
Огромный семиметровый дракон буркнул в ответ что-то невразумительное, отвернулся от назойливого голоса матери к стене и, укрывшись с головой широкими перепончатыми крыльями, продолжил храпеть.
– Нет, юная леди, – заупрямилась мать-дракониха, ласково покусывая Кадастру за алое ухо, – на этот раз у тебя не выйдет улизнуть из дома. Вставай и приводи свой хвост в порядок. Сегодня «тот самый» день!
– Ну, мааам, я же просил называть меня Крад, когда мы наедине, – заныл молодой дракон, пряча от матери свои ушки под крыльями.
– Никаких Крадов! – уже серьёзным тоном прорычала мать. – Мы это сто раз уже обсуждали. Тебе отныне жить не на острове, а среди своих сверстниц. Никто не должен заподозрить, что ты самец.
– Я уже двадцать лет единственный дракон-самец на всем белом свете, и, похоже, только тебя одну волнует этот факт!
– Ты что, дурак? – заревела Астра, закипая от злости. Её ноздри расширились, узкие вертикальные зрачки сузились ещё больше, белки глаз начали наливаться кровью, а газовый мешок стал наполняться воздухом, смешанным с концентрированным горючим газом. Крад давно изучил пределы дозволенного в общении с Матерью-Вершителем. Сейчас он понимал, что перегнул палку, и если не успокоить родителя, то можно и схлопотать. Например, огненным шаром под зад.
– Ладно-ладно, мам, встаю уже, – пораженческим тоном затараторил он. – Не кипятись!
Дракон вынырнул из-под своих крыльев, грациозно, по-кошачьи выгнул спинку и ласково дотронулся своим мокрым носом до алого носа матери. И сделал это вовремя: она уже успела набрать в свои газовые мешки достаточно воздуха, чтобы зарядить непослушному отпрыску под зад адским пламенем. Мать от такого неожиданного жеста поперхнулась и выпустила огромный клуб дыма из ноздрей. Накал страстей угас.
Астра лукаво прищурилась и произнесла:
– Умеешь же, когда хочешь! Взгляни на себя – ну вылитая я в молодости! Грация, осанка, порода…
– Ты тоже можешь, когда хочешь, – перебил её Крад, подтачивая по-кошачьи острые, словно бритва, когти о точильный камень. Пещера наполнилась невыносимым лязгом, из-под когтей в разные стороны полетели снопы искр.
Мать не поняла реплики и уставилась на сына вопросительно. Крад сделал вид, что не заметил её немого вопроса и, закончив с когтями, медленно побрел к очагу, учуяв запах запеченного кабана.
– Что ты имеешь в виду, юная леди?
