Поздний вечер. За окном разыгралась буря. Ливень лил, как из ведра. Замок, стоящий на холме, освещали молнии, придавая ему зловещий вид. Атмосфера уныния царила не только снаружи, но и внутри замка.
В гостиной расположились трое: две девушки и парень. Одна из девушек – платиновая блондинка, красавица с томным взглядом голубых глаз выглядела лет на двадцать, зато вторая – полная противоположность первой: темноволосая, привлекательная, но не красавица, в ней словно совершенно не было красок. Блеклая, тихая, забитая. Она лишний раз боялась поднять глаза. Зато парень выглядел эффектно. Высокий блондин с широкими плечами, сильными руками, на которых отпечатались мозоли явно не от работы. По нему сразу видно: что такое меч – он знает не понаслышке. Юноша отличался красотой, прекрасно зная себе цену. Не одно девичье сердце было им разбито. И он наслаждался вниманием девушек. Блондины были близнецами, тогда как шатенка младше на пять лет. Но она разительно отличалась от них, словно неродная.
– Эй, ты долго еще будешь нам тут глаза мозолить? – рыкнул юноша на младшую сестру. – Топай к себе, чтоб мы тебя тут не видели. Раздражаешь.
И девушка даже спорить не стала, молча поднялась и тихой тенью скользнула за пределы гостиной. Пусть в ее душе бушевала буря, но спорить с братом она посчитала себе дороже. За эти годы успела уяснить: стоит ему возразить, и он пустит в ход магию, чтобы ее унизить. Такое было не впервой. Сколько она от них настрадалась. Ее и в пруду топили, и в воздух левитацией поднимали, случая как она кричит от ужаса, и при гостях выставляли нерадивой служанкой, унижая и не гнушаясь оплеух. Почему она не смела возразить? Все просто. Магия. На нее накинули удавку, чтобы в случае неповиновения она ощутила все прелести удушения. Сколько раз она задыхалась – не счесть. И в какой-то момент решила не перечить, но искала пути отхода, как можно сбежать подальше от этой семейки.
Девушка не понимала: за что они так с ней? За свои семнадцать лет она ни разу не видела в своей семье ни теплоты, ни любви, ни ласки. Мать держалась от нее подальше, отца и вовсе раздражало одно ее существование. Когда вся семья уезжала на балы, ей приказывали сидеть дома и не высовываться. Тоже самое происходило, когда бал давали родители. Ей запрещено было показываться на глаза гостям. А если вдруг попалась, то должна всем говорить, что она служанка. Только в пятнадцать лет она поняла, что это связано с ее магией, которую отобрали в десятилетнем возрасте.
Покинув гостиную, она медленно брела к себе, думая, чем ей заняться. Уже в коридоре, оглядевшись, чтобы никто не заметил ее слез, дала им волю. Она с ненавистью обернулась туда, где остались старшие брат с сестрой. Как она их в этот момент ненавидела. Это ведь их вина, что она стала такой.
