Фантастика 2.
Эхо Киля
Солёная Бездна
Рай
Код конца
Белый Кит
Попаданец
Билет в рай
Каменное зеркало
Горный воздух
Ошибка
Дружба по протоколу
Цифровой ад
“Просветлённый”
Ключ от клетки
Знак уважения
Протокол 13
Хронофония
Миссия 232
Дорога Абсолюта
Дорога снов
Эхо Киля
Космический корабль «Ковчег А» замер на краю Туманности Киля, словно песчинка перед бездной. На мостике капитан Элиас Реннер неотрывно смотрел на главный экран, где пульсировал сигнал невероятной сложности – ритмичный, как сердцебиение космоса, и структурированный, как забытый язык богов. Учёная-лингвист Лира Висс, её пальцы дрожали над консолью, подтвердила догадку: «Это не природный феномен, Эл. Здесь грамматика, семантика… Кто-то зовёт. Или кричит в пустоту». Источником был артефакт, гигантская сфера из неизвестного материала, покрытая мерцающими узорами, напоминавшими застывшие молнии или… нейронную сеть. Экипаж молчал, объятый благоговейным ужасом. На экранах сам собой возникло имя – “Килеон”. Первый Контакт. Или последний.
Шлюп «Странник», несущий Реннера, Лиру и бортинженера-рептилоида То’Рена с Зириона, приблизился к сфере. Ее поверхность не была инертной – узоры “дышали”, пульсируя в унисон сигналу, словно живая кожа. «Она… живая?» – прошептал То’Рен, его щельные пластины нервно подрагивали. Лира, движимая необъяснимым порывом, коснулась шлемом гладкой, прохладной поверхности. Мир взорвался светом.
Внезапно холодный металл мостика «Ковчега» исчез. Реннер стоял посреди бескрайнего поля “алых маков” – того самого, что цвело у его дома на Земле в детстве. Воздух был влажным, пах дождём и пылью. «Иллюзия!» – крик Лиры, казалось, пришёл из другого измерения. «Она проецируется прямо в нейроны! Это не голограмма – это “вторжение”!» Килеон не просто общался. Он искал, копался в самых сокровенных уголках их разума, вытаскивая наружу яркие и болезненные воспоминания.
Корабль погрузился в хаос персональных кошмаров. То’Рен снова горел в пламени гражданской войны, слыша предсмертные крики своего клана. Лира отчаянно сжимала руку умирающей матери, пытаясь уловить её последний, едва слышный шёпот. Реннер же замер, сердце разрываясь на части: перед ним, смеясь и протягивая ручки, стояла его дочь Эльза, погибшая десять лет назад. Её смех, тёплый и настоящий, звенел в ушах. «Это не контакт! – ревел То’Рен, силой воли разрывая огненные видения. – Это пытка! Изучение уязвимостей перед атакой!» Сфера ответила усиленной вибрацией, узоры на её поверхности вспыхнули тревожным багровым светом.
Именно тогда проявился новый, пугающий аспект Килеона.Видения не просто были персональными – они начали “запутываться”. Реннер, глядя на Эльзу, вдруг почувствовал запах гари от костра То’Рена и услышал шёпот матери Лиры. Лира, пытаясь удержать образ матери, увидела мелькнувший алый мак из воспоминаний Реннера. То’Рену же мерещились детские руки Эльзы среди языков пламени. “Квантовая запутанность воспоминаний.”Килеон, похоже, не просто считывал информацию – он “связывал” частицы сознания членов экипажа на фундаментальном уровне, создавая общую, искаженную сеть коллективного кошмара. Иллюзии начали приобретать зловещую материальность. Алые маки проросли сквозь палубы «Ковчега», их стебли ломали кабельные трассы. Голограмма Эльзы подошла к отцу и взяла его за руку. Прикосновение было не эфемерным – оно было “теплым”, живым. «Папа, останься со мной, – прошептала она, её глаза были полны детской мольбы. – Здесь не больно. Здесь только счастье».
