О городе, который разучился молчать
В этом городе нельзя говорить неправильно.
Но, если честно, гораздо опаснее – говорить правильно.
Правильная речь здесь давно перестала быть средством общения. Она стала доказательством лояльности, способом не выделяться и удобным инструментом контроля. Слова должны совпадать. Концовки – сходиться. Паузы – быть утверждёнными. Даже вдохи, если прислушаться, имеют допустимую длину.
Город следит за этим внимательно и без злобы. Как бухгалтер следит за цифрами. Как метроном – за музыкантом. Здесь не ненавидят тех, кто ошибается. Их просто исправляют. Иногда – мягко. Иногда – навсегда.
Исправление может выглядеть как штраф, как предупреждение или как визит человека с правильной речью и слишком спокойным голосом.
Говорят, когда-то люди умели молчать.
Не в наказание.
Не из страха.
Просто так.
Теперь молчание считается подозрительным. Оно не рифмуется. Его нельзя проверить, измерить и утвердить. Молчание – это пауза без инструкции, а значит, потенциальный сбой. А сбои в этом городе не любят.
За сбои здесь не кричат. За сбои ставят отметку.
Над улицами тянутся трубы. Они слушают. Не так, как слушают люди – с интересом или сочувствием, – а иначе: ровно, без эмоций, с точностью хорошо настроенного инструмента. Говорят, что трубы различают не только звук, но и намерение. В это верят не все. Но говорят в рифму – почти все.
Комитет утверждает, что так безопаснее.
Комитет всегда говорит убедительно.
Комитет рифмуется без ошибок.
И всё было бы совсем неплохо, если бы люди не были людьми. Если бы у них не дрожали голоса. Если бы мысли всегда выстраивались в аккуратные пары. Если бы страх, боль, любовь и усталость умели подчиняться размеру.
Но они не умеют.
Эта история – не о героизме. Герои здесь долго не живут.
И не о бунте – бунты слишком громкие и сразу привлекают внимание труб.
Это история о человеке, у которого плохо получается говорить.
Настолько плохо, что это становится проблемой государственного масштаба.
О человеке, который однажды запнулся на рынке, покупая булку,
и понял, что неправильная рифма может стоить дороже денег —
потому что за неё не дают сдачи.
О человеке, который сначала учится молчать – не как наказанию, а как выбору.
А потом начинает слышать, что город тоже иногда сбивается с ритма.
И, возможно, именно в этих сбоях – в корявых рифмах, лишних паузах и неловких вдохах – скрыто нечто важное. То, что нельзя утвердить приказом. И невозможно исправить без остатка.
Если вам кажется, что слова иногда причиняют боль,
если вы когда-нибудь ловили себя на желании промолчать,
