Мертвец, лежавший на жертвеннике, выглядел ужасно. Настолько ужасно, что все старательно отводили от него глаза. Да и как могут выглядеть человеческие останки после страшной аварии и нескольких часов, проведенных в теплой машине?
Отчего-то Соньке было невыносимо стыдно. Вот они, взрослые люди терпят измывательства над телами других людей. Каким бы они при жизни не были, но это более всего напоминало глумление.
Кто-то из «братьев» принес сверток и помог «мессии» облачиться в серую шелковую рясу, больше похожую на мантию. Никто не проронил ни слова, но после переодевания они все разом отошли, образовывая полукруг, в центре которого остался один Илларион. Пятеро членов экспедиции остались стоять группой в стороне.
Солнце уже почти село, и его лучи даже не пытались пробиться сквозь кроны деревьев. В лесу было абсолютно тихо, птицы и насекомые как будто затаились, только зеленоватые тени вкрадчиво подступали из подлеска.
Соня ожидала, что сейчас зажгут свечи или костер, но никакого огня не было. То, что происходило, более всего напоминало гибрид средневекового ритуала и сеанса массового гипноза. Илларион ровным голосом произносил фразы на непонятном языке, и по его знаку остальные «братья» повторяли отдельные слова.
- Касареману хоэл-го, од ти та зод кахиса соба каремефа и да. Нииса!
- Нииса! – отзывались эхом охранники.
- Это же Энохианские ключи, - едва слышно шепнул Аристарх Львович. Сонька хотела спросить, что это за ключи, но поймала полный бешенства взгляд Меркула и промолчала.
Ритм постепенно ускорялся, кто-то закрыл глаза, впадая в транс, звучание голосов нарастало. Внезапно «мессия» широко взмахнул руками, словно охватывая всех, и Соня почувствовала, как у неё слабеют колени, а губы сами собой начинают двигаться, вначале шепотом, а затем и в полный голос произнося странные звукосочетания.
- Агола адола Моз, – она пыталась удержать рвущиеся изнутри звуки и не могла ничего сделать.
- Мы тебя помним! - неожиданно загремел над поляной голос Иллариона. - Мы помним имя твоё, жизнь твою, слова твои. А значит, ты жив и можешь вернуться! Од маоф фаса!
Марина с изумлением увидела, как во внезапно ещё более потемневшем и ставшем осязаемо плотным воздухе вокруг мертвеца возникло легкое свечение. Вначале почти незаметное, зеленовато-жемчужное, оно окутывало покрытое черными ранами тело и будто разглаживало его.
- Од маоф фаса… - это был голос Сони, почти неузнаваемый, звучащий глухо и механически.
Марина растерянно оглянулась. Нет, Аристарх Львович и парни-рабочие молчали, с напряженным интересом наблюдая за происходящим. Пашу, кажется, оно даже забавляло, потому что на его губах блуждала довольно скептическая улыбка. Но вот он тоже заметил усиливающееся свечение, и брови его поползли вверх.
