– Надумал все-таки вернуться?
Высокий темноволосый юноша, занятый тем, что чистил щеткой коня, нехотя повернул голову на голос, раздавшийся в дверях конюшни. В дверном проеме стоял парень, отличавшийся недюжинным ростом и могучим сложением, и, скрестив руки на груди, внимательно смотрел на юношу.
– Если ты явился, чтобы проводить меня, я тебя разочарую, – ответил юноша ровным бесстрастным голосом. – Я всего лишь чищу коня, но никуда не еду.
Он вновь углубился в свое занятие, словно напрочь позабыл о собеседнике, но тот напомнил о себе.
– А напрасно не едешь, Вилл! Денек выдался замечательный: солнце, ветра нет, дорога сухая. Домчался бы в один миг.
Рука Вилла замерла на холке коня, и он глубоко вздохнул.
– Джон, дай подумать! Ты утром проснулся, вспомнил, что день воскресный, значит, дел в кузнице нет, заскучал и решил отыскать меня, чтобы получить по шее и хотя бы так развлечься?
– Получить по шее? – повторил Джон и, насмешливо фыркнув, шевельнул мощными плечами. – Ты ничего не перепутал? Обычно страдала твоя шея, а ты валялся в пыли, когда мы с тобой дрались.
Вилл рассмеялся.
– То было в детстве.
– А что изменилось с тех пор? – поддел его Джон.
– Я вырос, поумнел и стал снисходительным к друзьям, – ответил Вилл и, бросив на Джона быстрый взгляд, добавил: – Если они сами не напрашиваются на тумаки.
– Вырос и поумнел, говоришь? – хмыкнул Джон. – Тогда почему ты добрых две недели безвылазно сидишь в Локсли, вместо того чтобы вернуться к отцу в Веардрун?
В янтарных глазах Вилла появился гневный отблеск, губы крепко сжались, а темные брови угрожающе сошлись к переносице, но Джон не видел, как изменилось его лицо. Вилл по-прежнему стоял к нему спиной и резкими сильными движениями проводил щеткой по крупу лошади.
– Я обязан тебе отвечать? Впрочем, изволь! Его светлость граф Хантингтон сейчас пребывает не в Веардруне, а в Лондоне. Я же безвылазно, как ты заметил, нахожусь здесь, потому что намерен остаться насовсем и не испытываю ни малейшего желания вновь оказаться в резиденции его светлости.
– Остаться насовсем в Локсли? Чем же ты будешь заниматься?
Джон цепким взглядом окинул конюшню. Мать Вилла была зажиточной хозяйкой. Две тягловые лошади, еще одна под седло, но каждая из них стоила дешевле, чем рубашка из тонкого полотна, которая была сейчас на Вилле, а он, не жалея эту рубашку, чистил в ней лошадь! И в том не было хвастовства: по нынешним меркам Вилла он был одет более чем скромно, как раз для работы. Жеребец, которым он занимался, вообще стоил в десять раз дороже, чем все три лошади в этой конюшне. И Вилл собирается удовольствоваться скромной жизнью в Локсли, занявшись чем?
