Огонек светильника в моей руке дрожал, будто вот-вот собирался погаснуть. На влажных стенах вырастали причудливые тени, по ногам тянуло холодом, чувствовавшимся даже сквозь колючие шерстяные чулки. Я спускалась осторожно, нащупывала ступней в грубом башмаке следующую ступеньку, боялась оскользнуться, запутаться в подоле серого домотканого платья и полететь вниз. Все ниже и ниже в подземелье уводила меня узкая крутая лестница, все сильнее и сильнее колотилось сердце. Развернуться бы, броситься наверх, к шуму пира, к праздничным огням, подсмотреть из коридора за разыгрывающими представление актерами, послушать сладкоголосых менестрелей, но страх наказания перевешивал. Вот и решетка, у которой горит на стене чадящий факел и дремлет грузный бородатый стражник. Услышав мои шаги, он вскочил, протер глаза, вытянулся и схватился за алебарду.
- Джок, это я, Кара, принесла тебе ужин, - робко позвала я, и в глухой тишине подземелья собственный голос показался мне неуместно громким.
Заросший черной бородой Джок ухмыльнулся и поманил меня рукой.
- Кара? Составишь мне компанию?
Я покачала головой.
- Нет, Джок. Мне велено отнести пироги и пиво тебе, и похлебку… ему.
Последнее слово я прошептала едва слышно. Об узнике, запертом на самом нижнем уровне подземелья, не решались говорить вслух даже самые болтливые служанки. У решетки несли караул попеременно Джок и Рикард, но ни один из них не кормил пленника, да что там – даже не видел его. Еду проклятому колдуну относил сам льер Верион, но сегодня он никак не мог отлучиться – не покинешь же пиршество в честь собственной помолвки.
- Ну, тогда неси.
Загремела связка ключей, бесшумно отодвинулся засов. Я неверяще замерла на ступенях.
- Ты что, хочешь, чтобы похлебку отнесла я?
Джок приоткрыл дверь и прижался к стене.
- А кто – я, что ли? Кому велено накормить узника? Тебе? Вот ты и ступай?
Я поставила корзинку с едой на холодный серый каменный пол и сложила руки перед грудью в умоляющем жесте.
- Джок, пожалуйста. Я боюсь.
Но стражник не дрогнул.
- И не проси. Ни за что не сунусь к проклятому колдуну. Впрочем, можешь оставить похлебку здесь, я тебя не выдам, скажу льеру Вериону, что пленника покормили. Уверен, что проверять и переспрашивать льер не станет.
- Но ведь тогда узник останется голодным! Ему и без того достается совсем небольшой горшочек похлебки раз в день, а ты предлагаешь лишить его даже столь скудной пищи.
Джок расхохотался.
- Ну и что? Какое кому дело то того, сыт ли колдун или голоден?
- Мне! – с неожиданной даже для самой себя твердостью ответила я.
