– «Всё, всё, всё! Глуши! – заорал Фриц, соскочив с капота и замахав руками. Водитель, следивший за ним высунувшись из окна, выключил зажигание, а трёхосный, бортовой «Айнхайтс-Дизель» в грязной, жёлтой окраске DAK1 затрясся, отказываясь глохнуть. Мимо, объезжая застывший грузовик, и вынырнул и остановился сбоку односкатная штабная машина с выгоревшим, драным, брезентовым верхом.
– «Ну что у вас там?» – нервно выкрикнул офицер.
– «Бесполезно, герр гауптман! Слишком жарко! Закипел. Мы угробим двигатель, если и дальше будем ехать под этим проклятым солнцем! – ответил Фриц.
Он опасливо отстрянясь, аккуратно положил промасленную тряпку на крышку радиатора, крутанул её и стремительно отскочил. Вверх ударила струя перегретого пара.
– «У нас не достаточно воды для питья, что уж говорить о радиаторах» – устало сказал он офицеру. Тот досадливо поморщился, но спорить с фельдфебелем было бесполезно, тот был абсолютно прав.
– «Останавливай колонну, опять поедем ночью!» – гауптман устало пошатываясь, вышел из Мерседеса, и протянул фельдфебелю полупустую пачку трофейных американских сигарет.
– «Спасибо, – Фриц взял сигарету и добавил, – полжизни готов отдать за бутылку прохладного, светлого, немецкого пива!»
Гауптман Рихтер, блондин средних лет, сухопарый мужчина с красным от африканского загара лицом, стянул с головы фуражку с очками-консервами. Он потёр руками короткие полосы, стараясь хоть немного стряхнуть с них вездесущий мелкий песок.
– «Какая жара, а ведь всего лишь май! Представляю, что за пекло тут летом!» – пробормотал он.
Рихтер оказался в Тунисе с последним подкреплением в ноябре 1942-го, когда на побережье царила приятная прохлада. В отличии от фельдфебеля, который воевал в Северной Африке с весны 1941-го и в полной мере познал что такое летняя жара в Ливии и Тунисе!
Фриц сплюнул, вязкую, отчего то отдающую солярой слюну, бросил под ноги окурок и по привычке раздавил подошвой. Тут же улыбнулся, размазывая пот на лбу рукой, оставляя грязные потёки. По привычке, что б пожар не приключился! Это тут то! Среди песков! Да пусть она сгорит, эта чёртова пустыня, адским пламенем пусть сгорит! Адским… А вот у нас, северян, Фриц, белобрысый потомок выходцев со Скандинавии, зажмурился от немилосердно палящего солнца, ад – Хельхейм, холодное, тёмное и туманное место! И вот бы хоть на денёк – другой там оказаться!
Чёртова Африка! Чёртова жара! Это надо же, что в голову лезет… про Хельхейм. Всё устали и от Африки и что уж там, самому себе врать, от этой проклятой войны! А ведь ещё совсем недавно, казалось, небольшое усилие и добротный немецкий, солдатский ботинок вышибет ворота Каира и Александрии! Даст сочного пинка, облезлому Британскому льву, вышвыривая его с южного побережья Средиземного моря.
