Запахи разгоряченных тел, искусственной кожи, усердия, злости, адреналина. Еще немного пахнет краской. В зале недавно сделали ремонт. Спасибо, драгоценный наш Пал Палыч!
Тренировочный день заканчивался.
Я стоял у канатов и наблюдал, как Славик Коротаев пытается придумать хоть что-то конструктивное в спарринге. Юра Малышев по кличке Малыш лениво держал дистанцию, потчуя, как истинный панчер, партнера джебами. Потом Славику прилетел правый хук, и он поспешно прилег.
Я открыл рот, чтобы наорать на Малыша за то, что он перепутал спарринг с реальным боем, как вдруг кто-то осторожно потрогал меня за плечо. Явно человек сторонний, поскольку все у нас знают, что подкрадываться ко мне сзади и тем более трогать руками – не рекомендуется. У меня рефлексы.
– Простите. Владимир Николаевич?
Обернулся я очень медленно и зловеще.
Передо мной чудик. Годами за сорок. Патлы как у запущенного пуделя, бороденка клочковатая, очки со стеклышками выпуклыми. За очками помаргивают глазки серенькие. Свитерок, джинсы, кроссовки стоптанные. В руках шапчонку мнет. Воспитанный – в помещении головной убор снял. В общем – никчемная никчемность.
– Владимиров Николаевичей здесь сейчас трое, – говорю. – Какой из них нужен? Вахтер, наверное?
– Нет, что вы! Мне тренер нужен.
– Если тренер, – отвечаю, – тогда это точно я. Без всяких сомнений.
Чудик просиял.
– Здравствуйте, – говорит. – Мне вас чрезвычайно рекомендовали! Матвей Слепцов!
И руку протягивает.
Руку я проигнорировал.
– Не знаю такого.
– Да нет, это я – Слепцов. – и улыбается.
– Это совершенно меняет дело, – отвечаю. – Чем могу?
