Дети могильщика были настоящими хулиганами.
Они гоняли кур по соседским дворам, размахивая палками, как мечами, и крича, что это чудовища превратились в птиц. Убегали в поля и возвращались с губами, перепачканными соком ягод, с хрустом перемалывая семечки крепкими зубами. Скакали по дому, врезались в стены и сломали одну из ложек любви[1], вырезанных их отцом. А однажды впрягли свинью в тележку и носились по деревне, испуская вопли страха вперемешку с восторгом. Почти все сходились во мнении, что у старшей и единственной на тот момент в семье дочери на уме одни проказы, да и младший брат от нее не отставал.
– Они угомонятся, – говаривала хозяйка постоялого двора Инид. – В детях, растущих в таком тесном соседстве с Аннуном[2], не может не быть хотя бы искры буйства. Их родители слывут порядочными людьми. И дети станут такими же.
– А не станут, – подхватывал Хивел, – так из девчонки получится отличный новобранец для армии кантрева[3].
Отец сорванцов рыл могилы, и когда вечерами приходил домой, под его ногтями виднелась земля, а сапоги были в грязи. Если в деревне никто не умирал, он пропадал в лесах и возвращался с грибами, кислицей и всевозможными ягодами. Семья никогда не была богата, но стол ломился от вкусной снеди. Мать вела книги расходов, общалась с плакальщиками и сажала по краям кладбища дрок, чтобы защититься от магии.
При всей свободе, которой пользовались дети, одно правило они знали твердо: идти в лес за отцом нельзя. Они следовали за ним до тени, которую отбрасывали деревья на каменистую почву, а потом отец поднимал руку с растопыренными пальцами, прощаясь и запрещая идти дальше одним-единственным жестом.
Дети слушались – поначалу.
– Что ты делаешь? – спросил брат, увидев, что сестра шагнула под навес ветвей.
– Хочу увидеть лес.
Брат потянул ее за руку, но она отмахнулась.
– Нельзя, – напомнил он. – Нам не разрешают.
Но сестра не слушала его.
Лес был прекрасным, заросшим густым папоротником и пышным мхом. Сперва все шло хорошо. Девочка срывала лесные цветы и вплетала в свои спутанные волосы. Попыталась поймать в ручье рыбешку. Смеялась и играла, пока не спустился вечер.
Подкрадывалась темнота, пробуждались твари.
Темная фигура застыла неподалеку, наблюдая за девочкой. На миг ей показалось, будто это отец. Незнакомый человек был рослым и широкоплечим, но с чересчур узкой талией и запястьями.
