Мы помалкивали о готовящемся эксперименте. Дело не в скромности – Кременев, руководитель лаборатории, панически боялся наплыва комиссий. Очередная чистка общества от бездельников только начиналась, многие умело имитировали напряженный труд, проверяя, перепроверяя, уточняя, согласовывая, увязывая, запрещая, отодвигая решение и т. д. Допустить в лабораторию таких имитаторов – это отложить эксперимент еще бог знает на сколько лет.
А вообще-то Кременев был не робкого десятка. Крупный, широкоплечий, с длинными мускулистыми руками, он походил на благородного пирата, авантюриста-землепроходца или капитана галактического звездолета, какими их рисуют художники. Лицо волевое, мужественное. В синих как небо глазах горит отвага. Они чаще всего смеются, но могут мгновенно становиться холодными, как лед. О его физической силе рассказывают легенды. Он поднимает сдвоенный модуль, который трое подсобников еле сдвигают с места, во время отпуска покоряет высочайшие горы, плавает с аквалангом ниже допустимых глубин, и, говорят, дрался с акулой, вооруженный одним ножом.
Но он наделен особой отвагой, которая позволила ему наперекор авторитетам взяться за абстрактнейшую идею параллельных миров. Он мог на этой скользкой теме загубить свою блестяще начатую карьеру: кандидатская степень – за дипломную работу, докторская – в двадцать пять, научные работы переведены на многие языки… Но Кременев пошел к цели, как таран. Он не знал сомнений в выборе пути, не знал терзаний, не отвлекался на театры, выставки, в результате чего в свои сорок лет создал первую в мире лабораторию по изучению параллельных миров. А мы, обремененные гуманитарным наследием, стали его подчиненными.
– Опять парфюмерную фабрику строят! – орал он время от времени возмущенно. – Кому это нужно? Ка-а-акие деньги гробят на духи!.. А если взять по стране? По всему миру? Совсем с ума посходили!.. Нам бы на лабораторию хоть десятую часть, уже с Марса плевали бы на выжившую из ума планету по имени Земля! Эх, была бы моя воля!..
К счастью, его воля была только в пределах лаборатории. Да и то с девяти до пяти. В остальное время мы читали, ходили в театры, балдели у телевизоров. Кременев же мог прожить без философии, он просто не заметил бы исчезновения театров, литературы. Что делать, у нас стремительно нарастает обожествление науки и техники, все чаще свысока поплевывают на гуманитариев и вообще на культуру. В обиход вошли слова: «контркультура», «антикультура», «контркультуртрегерство», но мы все, за исключением Кременева, снисходительно посмеивались. Увлечение НТР – временное, чем только человечество ни увлекалось, в какие крайности ни впадало, какие панацеи ни искало! А культура – это вечное, медленно и настойчиво улучшающее все человечество по важнейшим показателям.
