Нью-Йорк, элитный особняк на Манхэттене, 3 часа 25 минут утра
Монстр взревел, бросаясь вперед. В воздухе сверкнул золотой меч, и чудовище, извернувшись, упало рядом с человеком на землю.
Человек посмотрел на него, не спеша обрывать мерзкую жизнь.
– Что за связь существует между нами?
– Ссвяззь? Просстая ссвяззь… Я сссоззздал тебя, ссозздавал вссю твою жжиззнь…
Что-то замелькало, закружилось, отвлекая его от разговора, но тут же из мельтешения красок и звуков вновь пробился собственный голос.
– Значит, мои грехи – твоих лап дело. А мои неудачи?
– Неудаччи… ззакаляют… духх…
Кровь ударила в голову. Столько лет! Столько лет он ненавидел не того, мстил невиновному, а теперь оказывается… Но сейчас он снова может отомстить. Он силен, в его руках меч, а враг лежит у ног.
Меч взметнулся в воздух.
Где-то сбоку кто-то что-то говорил, советовал, давал подсказку, как справиться, как одолеть мерзкое чудовище, морского дьявола, явившегося в этот мир неизвестно откуда, но он итак знал, что делать.
Эта тварь, называющая себя мокоем, практически бессмертна. А чтобы одолеть нечто, практически бессмертное, нужно разорвать кровоток в его теле. Вампирам рекомендуют загонять кол в сердце или, по некоторым данным, отрубать голову. Главное – разорвать кровоток…
Монстр перед ним, конечно, не вампир, но кровь любит. Он – это нечто куда более мерзкое, отвратительное, тошнотворное и это необходимо уничтожить.
Меч опустился, с хрустом перерубая шею твари где-то под подбородком. Если он похож на змея, то и строение тела должен иметь змеиное…
Глаза монстра закатились. Из пасти хлынула кровь, покидающая мозг или что там у него под черепной коробкой. Человек рванул меч на себя и опустил вновь, перерубая хребет. Голова чудовища покатилась по земле, кровь из обрубка шеи брызнула фонтаном, попадая на лицо.
Тело твари извивалось в агонии, содрогалось в предсмертных судорогах, но человек уже не обращал на него внимания.
Сверкнуло солнце.
Он вскинул вверх руку с оттопыренным большим пальцем и машинально слизнул каплю черной крови, попавшую на нижнюю губу. И тут же с омерзением сплюнул – кровь отдавала горькой тухлятиной.
В горле запершило. Он закашлялся и неожиданно проснулся.
За окном висела глухая, темная ночь. Дома он находился один и точно знал это, но не мог отделаться от мерзкого чувства, что кто-то за ним наблюдает.
Внутренности скрутило в узел, и к горлу подступила кровь. Он раскашлялся, прижимая пальцы к губам и, избавившись от приступа, отдернул руку.
Свет в комнате не горел, но он сумел различить темные капли на своих пальцах и, недоумевая, потянулся другой рукой к ночнику. Вспыхнул приглушенный, мягкий свет. Капли на пальцах отливали алым.
