Жили-были старик со стару… Да нет, жили-были средних лет супруги Боковы. Проживали на отшибе, за стольным градом царства-государства, в поселке коттеджном. И не было у них детишек, но Боковы над этим усердно трудились. Трудились они, трудились, да и получилось однажды, мальчишка у них народился. Николаем назвали. Мальчонка рос здоровый, крепкий, веселый, хоть и хулиганистый. Рос себе рос, да и вырос в молодого парня, косая сажень в плечах, ростом в два аршина да двенадцать вершков, здоровяк, словом. Отцу с матерью помогал, не ленился. Отец-то у Кольки, Ефим, бизнесменом был крупным, наиглавнейшим производителем лаптей для государственных и народных нужд, фабрика у него обувная была. Лапти Боковские по всему царству ценилися, в соседних королевствах их тоже закупали. Мода, понимаешь! Ежели у тебя на лаптях, сбоку, ножиком вырезано по лыку «Бокофф,Ё!», так ты – самый моднячий кавалер, получается. На танцах все девки – твои! Пыталися даже подделывать их, лапти-то, в одной восточной стране, да только лыка там не было нормального, и надпись по нашему они не умели правильную вырезать, получалось то «Бяков», то «Бакаф», а то и вообще – «Абибас».
***
Ну, стало быть, жили они, поживали, добра кучу всякого наживали, излишки на счет в банку складували, не в трехлитровую, а в финансовое учреждение «Кощей-Дракон Банк». А уж вот там, в банке-то, в трехлитровые банки сбережения энти складировали и хранили в подполе, на стеллажах. Все бы ничего, да пришел в царство-государство мор. То-ли оспа какая, то-ли ангина, к делу не относится. Пока знахари разбирались, что к чему, люди помирать начали. Не все, понятно, иначе бы сказка на том и кончилась! Николай-то переболел в легкой форме, ммунитет у него оказался крепкий, а вот родители его преставились. И стал Николай в одночасье заместо отца обувным королем. Богатым до невозможности, лапти продаются, банк уже третий погреб под хранилище банок специально для боковских денег обустраивает, охрану расставляет. Лихих людей в царстве водилось порядочно…
***
И вот, спит однажды Николай на перине пуховой, похрапывает, вдруг – скрип! Половица одна пересохла, и скрипит. Просыпается он от скрипа, и видит: мужик по избе евонной шарится! Соскочил Коля с кровати, да ка-ак вмажет татю ночному в ухо! Тот и свалился, как куль с горохом на пол.
– Ты кто таков будешь? – Спрашивает Николай, да за шкирку его поднимает.
– Отпусти меня – взмолился мужик. – Бес попутал, залез я к тебе, Николай Ефимыч, сдуру, хотел к соседу твоему, да ошибся! Зайцев я, Акимка, ну…
