Четырнадцатилетний мальчик проснулся ночью, взял будильник с прикроватной тумбочки и взглянул на часы. Циферблат показывал 23:45. Подросток выспался что надо, поэтому маловероятно удастся уснуть ещё раз. Молодой организм тихонько заурчал, тем самым он дал знать: «Почто не спешишь покормить просящего?» Парень улыбнулся и похлопал живот рукой.
Фонари не горели, и никакого отблеска проезжающих мимо автомобилей не было. Поэтому, если бы кому-то пришла мысль заглянуть в приоткрытое окошко, он увидел бы внутри то же, что снаружи – совершенную темень. Улица в полном смысле слова пуста, никого нет: ни человека, ни бездомной животины. Помимо этого, сияния от луны оставляло желать лучшего, потому как ночное светило частенько закрывали плывущие по небу тучи. Звёзды отсутствовали. Тихо. Свежо.
–Дед, чего в столь поздний час на кухне сидишь? – поинтересовался подросток, застав Владимира Ивановича за столом с кружкой чая.
– Стар я и после сегодняшних работ по подготовке теплицы к посадке семян.
– Да и я выспался, а забыться сном вторично не выходит. Так что перекусить вкусненьким удачная идея, прежде чем пробовать уснуть, – признался ребёнок.
– Раз день в делах прошёл, не откажи-ка старому, поскольку обоим не спится, давай повечеряем, внучек, и побалакаем, пока бабки нашей нет. Потому что, когда ещё представится такая возможность. А то с нею, знаешь ли, не вышло бы допоздна лясы поточить. Следовательно, – мужчина заговорившись подмигнул и продолжил, – мы можем до утра засидеться, причём Анна не сможет нас с тобою поругать.
герман улыбнулся и припомнил, что ба впрямь была чем-то взволнована. Она, погруженная в себя, ходила, не видя ничего.
– Деда, а куда уехала бабушка?
– Так у её подруги городской чего-то случилось. Ну, Вика моя сердобольная собралась и поехала к ней. Когда вернётся, не сказалась. А мы с тобою одни остались на хозяйстве. Оно и хорошо, хоть денёк побудем без женского пригляда.
Согласно гугукнув, раз уж рот был занят поджаристой рыбкой, оставленной ба в холодильнике для мужчин, Дима плесканул чая в кружку и уселся за стол. Дед, о чём-то думавший, вдруг предложил:
– А хочешь, быличку поведаю?
– Естественно хочу, – незамедлительно последовало в ответ. Обстановка уюта и спокойствия располагала к интересной истории.
Хотя казалось, что свяжет два разных поколения, живущих своими интересами и представлениями об окружающем их мире, но ниточка, связь была.
Уж на что пошло, но деду и разговоры непростые удавалось преподносить необычным образом, без нудятины и сухих нравоучений, которые так бесят и раздражают нетерпеливых мол Герману нравилось с ним куда больше чем с ровесниками, потому как родственник всяко поведать мог. Не возникало ощущения, что все истории пересказаны и слушать нонче нечего. И так потихоньку-помаленьку дед переходил с одной на другую. Туточки были его и чужие воспоминания про то, как раньше жили. Но порой в его рассказы было трудно поверить, словно дед мастерски их выдумал, чтоб порадовать слушателей.
