Ковш экскаватора в третий раз тяжело клюнул каменную плиту, отщепив, наконец, грязный осколок. Вниз, кувыркаясь, полетел полутонный кусок скалы, обнажив за собой темную пустоту. Начсмены лениво проводил взглядом скатившуюся глыбу и вдруг замахал руками, стараясь перекричать шум двигателя.
– Стой! Тормози!
Рокот, булькая, стал стихать. Огромный дизель остановился.
– Стой, говорю, – по инерции, казалось, уже в полной тишине произнес он.
Экскаваторщик, любопытствуя, вылез из кабины по пояс.
– Чего там, Дмитрич?
– Да погоди ты!
Дмитрич с осторожностью канатоходца, стараясь не поскользнуться на грязной земле, спустился на пару метров в карьер и заглянул в образовавшуюся каверну.
– Твою дивизию… – тихо прошептал он и полез обратно.
– Да что там, ты можешь сказать?
– Молодец, выходной заработал, – безрадостно буркнул Дмитрич, набирая полицию.
* * *
– Гена, признайся, ты позвал меня в свой кабинет, чтобы разыграть, да?
– Нет, Миша, все очень даже серьезно, – академик РАН Геннадий Андреевич печально смотрел на своего коллегу. – Никаких шуток.
– Послушай: может, он сам их туда подложил? Или кто-то из рабочих?
– Рабочие клянутся, что ничего не трогали. Власти с милицией тоже. Да и Харченко не похож на шутника. Когда я с ним виделся, он был удивлен не меньше твоего.
– Удивлен?! Я не просто удивлен! – Михаил Александрович даже позволил себе ненадолго повысить голос. – Я просто отказываюсь это понять. Глубина пять метров – то есть не менее двадцати тысяч лет. Ты говоришь, труп был забальзамирован?
– Похоже, что так. Сохранился прекрасно. И монеты лежали рядом с головой. Каждого номинала по штуке. В ряд, по порядку возрастания. – Гена поднялся и налил себе еще один стакан воды.
Михаил хаотично курсировал по кабинету, не выпуская полученные снимки из рук. Ноги, обутые в стоптанные, словно у пилигрима, сандалии, носили академика по сложно описываемым траекториям. Одаренная седая голова лихорадочно искала объяснение. Неожиданно ученый остановился, и лицо его озарила улыбка.
– Знаешь, это все ерунда. Ты понимаешь, что такой порядок придумали меньше пятисот лет назад? Не могло существовать монет достоинством 1, 5, 10, 50 и 100 не то что пять, а даже тысячу лет назад. Харченко нас дурачит.
Михаил Александрович, которому шел седьмой десяток, ждал, что сейчас его друг и коллега сменит выражение лица, хлопнет старого приятеля по плечу и, наконец, признается. Но вместо этого пасмурное лицо пожилого академика сделалось еще более угрюмым.
– Харченко послал две монеты в Принстон и Париж на элементный и изотопный анализ. Вряд ли он сошел с ума настолько, чтобы так шутить со всем миром. Наши в РАН тоже делают радиоуглеродное исследование, чтобы понять возраст мумии. Все это очень, очень, очень странно, – Геннадий сделал паузу и добавил еще раз. – Очень.
