Цифральность
Майское утро растекалось по комнате золотистыми бликами. Михаил сидел за столом, уставившись в экран, пальцы нервно барабанили по клавиатуре.
– Опять не работает? – Екатерина поставила перед ним чашку чая и заглянула в монитор. На экране красовалась зловещая ошибка: *«Segmentation fault (core dumped)»*.
– Всё! Заброшу эту затею, – он отшвырнул мышку. – Опять потратил месяц впустую.
Она вздохнула, обняла его сзади и положила подбородок на макушку.
– В прошлый раз ты так же психовал из-за своего бота, а через неделю он заработал.
– Но это же…
– А помнишь, как ты три месяца колупался с нейросетью для распознавания котиков? Говорил, что всё – тупик. А теперь у Семёна с работы твой скрипт полгода как в проде.
Михаил хмыкнул. Она всегда находила, что сказать. Екатерина – полная его противоположность: где он видел код и алгоритмы, она видела людей и истории. Работала учительницей в школе, и пока он бился над синтаксисом, она умела одной фразой собрать разбушевавшийся класс.
– Ладно, гений, – она потрепала его по волосам. – Час на раскачку, потом завтрак. А после – либо продолжаешь ковыряться, либо едем на озеро. Твой выбор.
Он потянулся к клавиатуре.
Михаил верил, что мир – не совсем настоящий.
Не то чтобы он всерьёз думал, будто живёт в симуляции. Но иногда, когда за окном закат окрашивал всё в слишком уж идеальные оттенки, или когда в метро вдруг попадались три человека подряд в одинаковых куртках, он ловил себя на мысли: *«Это же явный баг»*.
Екатерина смеялась над ним.
– Опять твои теории? – спрашивала она, когда заставала его в два часа ночи за чтением статьи о квантовом сознании.
– Это не теории, – бормотал он, не отрываясь от экрана. – Вот, смотри: ученые уже могут оцифровать простейшие нейронные связи. Через десять лет, может, и сознание целиком…
– И что, загрузишь себя в компьютер и сбежишь от меня? – она щурилась, но в уголках губ пряталась улыбка.
– Нет, – он наконец отрывал взгляд от монитора. – Тогда уж тебя тоже.
Она называла это *«твои цифровые фантазии»*, но никогда не говорила, чтобы он перестал. Иногда даже приносила ему кофе и садилась рядом, пока он объяснял, как, по последним исследованиям, человеческий мозг – это, по сути, биокомпьютер, и почему, если это так, то в теории его можно…
– …перенести на другой носитель, да, – кивала она, хотя в глазах читалось: *«Опять этот бред»*.
Но ей нравилось, как он говорил об этом. Как загорался, жестикулировал, забывал о времени. В такие моменты он не был просто ещё одним офисным программистом – он был *Михаилом*, человеком, который верил, что где-то там, за границей обыденности, есть нечто большее.
