У госпожи Розалиции не столь бледные руки, сколько молочного оттенка глаза, с всегда припущенными веками, с густыми черными ресницами. Головой она всегда отдыхала, прозрачный взгляд был задумчив и устремлен в распахнутое белое окно, ее не пугал убийственный свет белоснежного снега, она им наслаждалась, руки делали свою работу. Резко и четко, с приятным скрипом, тоненькими наконечниками инструментов прорисовывались силуэты рук и крыльев бабочки. Клеймо на обратной стороне часов всегда было таким точным и одинаковым, что мурашки шли.
В углу тихо сидел щегол. Розалиция давно о нем забыла, но он в человеческом тепле и не нуждался, он давно привык к холоду. Закусав посиневшие от мороза с улицы губы, женщина сняла с пальцев кольца из чистого серебра и положила на самый край небольшого стола, что они едва не упали с него. Начиналась самая тяжелая работа – сборка. Сборщик часов умер на прошлой неделе от гайморита, и теперь этот нелегкий труд достался бедняжке Розалиции. Скрипя зубами, то ли от злости на глупого коллегу, по глупости забросившего лечение, то ли на начавшие дрожать пальцы рук, она берет мельчайшие шестеренки, насаживает на край потемневшей иглы и осторожно вставляет с хрупкий механизм.
Серафима не дышит. Розалиция относилась к ней очень хорошо, но мешать процессу ей не хотелось. Несмотря на приобретенную слепоту, госпожа не стала лучше в других чувствах, ни в осязательных способностях, ни слуховых. Тем не менее, в неожиданных ситуациях она отлично справлялась с мечом, буквально чувствуя противников, все так же хорошо и качественно выполняла гравировки на заказных часах и артефактах. Холод помогал рукам чувствовать тонус и не делать лишних движений. После Великого Потопа и появления Новой Земли, получившей название Вакадонский континент, наступила бесконечная зима. Все равно что ледниковый период. Природа подстраивалась под новый суровый климат, человек – не очень. На других оставшихся континентах и землях творился хаос, жизнь приобретала новые формы, и была близка к зарождению интеллекта. В мастерской Розалиции было спокойно, здесь только деревянный стол без покрытия и два стула. Розалиция обычно молчалива, когда занята, но на вопрос ответит, даже если он совсем глупый и неуместный. Она любила детей и воспитанников за просто так, для ее любви не нужно было делать особых заслуг, но Серафима странным образом завоевал еще и доверие Холодной Госпожи. Не часто она дает смотреть на процесс создания гравировки.
– Госпожа, Вы помните свою семью? – внезапно спросила Серафима. Розалиция даже не моргнула.
