Белоснежный конь мчался навстречу ветру. Его грива и хвост развивались с такой силой, что казалось, будто несется снежный вихрь. Но вдруг на пути оказался обрыв, за которым бушевало море. Нет, это было даже не море, а горы ревущей воды, которые безжалостно терзал ветер, разрывая на тысячи пенных осколков.
Конь остановился. Его бока вздымались от быстрого бега. Он перебирал копытами, возбужденно фыркал, точно ища место, куда продолжить бег. Неожиданно грациозное животное развернулось и, величественно подняв голову, побежало от моря. Когда уже казалось, что конь вот-вот скроется за холмами, он внезапно замер на месте. Постояв несколько мгновений и тряхнув головой с белоснежной развивающейся гривой, конь ринулся назад к обрыву. Не останавливаясь на краю, он прыгнул прямо в бурлящую бездну…
Старик и девочка, которые жили недалеко от обрыва в домике на утёсе и видевшие эту невероятно сказочную картину, затаили дыхание. Красивейшее животное летело точно на скалистые камни, чьи острые края терзали свирепствующие волны. Но тут, сверкнула молния, раздался рвущийся раскат грома, и в свете молнии и пенных брызг конь словно растворился. Но спустя мгновение, на глазах изумленных людей, белоснежный дельфин, изогнувшись с весёлым стрёкотом, рухнул во вскипевшую пеной воду и, легко перепрыгивая с гребня на гребень волн, исчез вдали, поблескивая кипенно-белыми боками.
Старик тихо плакал, а девочка стояла с огромными, от удивления и восторга глазами, и всё всматривалась в бушующую пучину в надежде увидеть в последний раз уплывающего дельфина.
– Это был он! Белый Призрак! – наконец воскликнула она, взглянув на старика. Её глаза сияли восхищением. – Это же Ветэ́о, деда!
Старик, глядя на бушующее море, прижал белокурую головку внучки к себе и, утерев слезы, тихо сказал:
– Спасибо.
– Что ты там бормочешь, деда?! – резко подняла на него голову девочка. Но старик не ответил, а только крепче прижал к себе девочку и поцеловал в макушку.
***
Тихим летним вечером, незадолго до описанных выше событий, в крепком бревенчатом домике на окраине рыбацкого посёлка, восьмилетняя внучка Катя накрывала на стол. Она умело и шустро достала ухватом из печи чугунок с торчащими хвостами рыбы и принялась расставлять на столе тарелки и приборы. Дедуля починял рыбацкие снасти, сидя на широкой лавке, и с улыбкой поглядывая на любимую внучку.
На стене дома, между окнами с белыми кружевными короткими занавесками, ярко выделялась большая фотография в рамке, с которой улыбался широкоплечий мужчина в белоснежной форме капитана дальнего плавания. Он держал на руках смеющуюся Катю, лет шести, и по краям от него стояли двое мальчиков повзрослее, и статная худощавая женщина с длинными прямыми тёмными волосами и чуть надменным взглядом. Не сложно было догадаться, что Катя сидит на руках отца, потому что была она почти полной его копией: те же округлые черты лица, почти одинаковые изгибы бровей, волнистые волосы. И даже детские ямочки на щеках у них были одинаковыми, так же, как и ярко синие глаза почти всего семейства, кроме статной красивой женщины. И если присмотреться к старику, то можно было заметить, что глаза и у деда, и у внучки, были также схожи своим цветом безмятежной морской синевы в яркий солнечный день.
