ПРОЛОГ
На болоте среди ряски и рогоза кувшинки желтыми звездами распускаются, ветер игривый шелестит ивовыми косами – длинные и зеленые, ложатся они плетьми на черную воду. И слышно, как вдалеке, за зарослями верб, песню кто-то поет. А я, стрела из волшебного ясеня, лежу на кочке и слушаю голос звонкий, и сверкает в сумраке болота мой наконечник, который пронзить был должен сердце Царевны-лягушки.
Да вот выбросила она меня, когда прилетела я из Беловодья, выбросила и ушла по узкой топкой тропе к избушке, спрятанной за старым густым ельником. И что ей, царевне-то, не живется, как положено? Неужто приятно вонью болотною дышать да с лягушками распевать вечерами одинокими? Жуть какая здесь творится – вчера ночью нечисть слетелась к крылечку Василисы, а она с ними хоровод водила. Как есть ведьма! Пусть и царская дочь… Вот, снова дивье племя сбегается да слетается, и тучи хороводят над проклятым болотом, лишь иногда в прорехах сизое небо виднеется… Неужто королевич мой не найдет дорогу к этой избушке, где стражница Яга живет, охраняя с давних времен путь в мир мертвых?
Видать, болото во всем и виновато – не может царевне, которая в тереме богатом выросла с мамками-няньками, нравиться место это зачарованное. Тут словно Иной мир начинался, словно Навь ворота распахнула – зола траву покрывает, ночами стонет кто-то, бродит, пугает жаб да куликов. Мне, стреле волшебной, должной невесту королевичу сыскать, жутко здесь до одури.
И пошто Финист не спешит, неужто больше не чувствует мои чары? Небось, опять проделки царевны болотной. Вон, вышла из-за ивы, скалится, стоя на высокой кочке, мхом поросшей. Сюда глядит?.. Неужто оценила свое счастье да возьмет меня, чтобы с почестями жениха встретить?
Но глаза ее бедовой зеленью горят, и чем ближе она, тем страшнее. Изморозь даже по траве ползет, словно и, правда, навка какая на меня глядит из сумерек. Волосы неприбранные золотой волной плещут, жуткая она, патлатая, что шишига… а некоторые пряди зеленым отливают, или то ряска запуталась? Венок из ромашек перламутром горит, а лицо бледное, как поганка. Вот нечисть! И досталась же такая Финисту моему… Почему не отправил он меня на боярский али купеческий двор? Царскую дочь ему подавай! Ну вот, держи, королевич, свою невесту, смотри только, не пожалей о том!
Идет она, и платье ее, жемчугом речным украшенное, ползет по мхам, словно змеиный хвост, переливается узорчатой вышивкой, и капельки росы на метелках болотных трав кажутся алмазами, сверкают льдисто…
– Что это? – хмурится царевна, и взгляд ее тревогой полнится. – Я думала, уж и следа от этих чар не осталось!
