ГЛАВА 1 - Два взгляда
- Ах, Никитишна, ты не поверишь! Мой-то давеча такие деньжищи принес - я ажно обмерла вся. А он грит, что его теперича повысили и он энтот... бригадир. Грит, сам Иван Саныч приходил и его всячески перед всеми выхвалял. Теперича не знаю, куда деньги девать, - и она скорбно поджала губы, демонстрируя глубокую печаль от того, что фантазия по поводу вложения денег иссякла. - Мой-то, грит, куплю, грит, снегоход и начну по зиме на рыбалку ездить.
- И-и, Петровна, и не говори. Сама кажное воскресенье в церкву хожу и молюсь за здравие нашего благодетеля. На днях-то ездила в Астрахань на транс...тере, тьфу ты, и не выговоришь. У кумы была. Так ты не поверишь, ее младшенький в школу не ходит, а отдан в ученики к тамошнему сапожнику. И сами живут бедновато. Я уж говорю, мол, чего не переезжаете, дочка-то зовет. Привыкли, говорят. А на новое-то место страшновато, поди.
- Ну не знаю. Я вот третьего дня за керосином бегала. Печку-то мы топим только на ночь. Сама знаешь, дрова нынче дороги, а трубы обещают только к осени подтянуть. Так вот, встретила в лавке Куценчиху. Так та и грит, что на верфи скоро набор будет. Мол, Иван Саныч сам будто сказал, что в новый эллинг рабочие требуются.
- Откуда Куценчиха-то знает? - недоверчиво спросила Петровна. - Что ей, Иван Саныч так все лично и разобъяснил?
- Дык, ейный-то мужик в конторе служит у самого, - Никитишна истово перекрестилась. - Дай бог ему здоровья.
- А я вот слыхивала, что там, на самом верху всем Василиса Егоровна заправляет. Особливо после того, как она с мужем из Питербурха вернулась.
Обе женщины помолчали. Заявление Петровны было несколько неожиданным. Конечно, Василиса Егоровна была для женщин авторитетом непререкаемым. Даже, пожалуй, повыше, чем Марфа Ивановна, которая все-таки была, так сказать, авторитетом узкоспециализированным. Как и Матрена Петровна. Их уважали, к их словам прислушивались - но не более. А вот Василиса Егоровна была авторитетом всеохватывающим. Ее влияние на все стороны жизни города невозможно было переоценить. Так все мужчины города, начиная, пожалуй, лет с десяти, были в нее влюблены. Да и как было не влюбиться в высокую стройную синеглазую красавицу. Старожилы утверждали, что Василиса Егоровна совершенно не изменилась чуть ли не со времен появления первых домов города. Может только движения стали более плавными, да походка более царственной.
Конечно, любой сведущий человек сказал бы, что Василиса Егоровна прибыла на место, где сейчас город, пятнадцатилетней девчонкой, а город начал строиться через два года после этого, когда и появились старожилы. Но всем ведь так хотелось верить, что тогдашняя Васька и нынешняя Василиса Егоровна - одно и то же лицо. Тем более, что в ней иногда прорывается прежняя озорная Васька. Особенно, когда она мчится по протоке на своем сверхкатере или уносится в пургу по льду Волги на снегоходе. Мужики-то восхищаются, а умудренные жизнью бабы скорбно поджимают губы, глядя на одинокую мужскую фигуру на причале.
