Что для меня стало настоящим открытием в здешнем мире – так это неспешность передвижения в повозках и каретах. За день, если дорога не размыта дождями, да кони не выбились из сил, можно пройти верст двадцать пять всего. И это ещё считается большой удачей!
Второй новостью оказалось то, насколько оживлён, оказывается, Московский тракт. Это вовсе не пустынная просёлочная дорога, как мне виделось прежде. Тут постоянная движуха! Навстречу то и дело попадаются караваны купцов, гружёные бочками, тюками и свёртками, телеги с нехитрым крестьянским добром, суровые попы в колясках с псаломщиком на облучке, армейские обозы.
Встречались и редкие господа в собственных экипажах – с лакеем сзади и томной дамой с моськой на коленях внутри. Один такой господин даже снизошёл до приветствия со мной. Ну как «приветствия»? Просто поднёс к глазу свой монокль и стал разглядывать меня, словно я экспонат в кунсткамере.
А мне всё в диковинку. Вот у купца ось телеги сломалась, и тот с возчиком разгружает повозку, чтобы её чинить. Вот солдаты пехом куда-то шпарят. Не гвардия, конечно, но на пехотный полк тянет. Володька даже назвал его номер и место приписки, но у меня эта информация в голове не задержалась. Вот чумазые мальцы из какой-то деревеньки, мимо которой мы проезжаем, галдя бегут за каретой и выпрашивают милостыню.Медленное путешествие по пыльным или грязным (в зависимости от погоды) дорогам поначалу казалось мне интересным. Я с любопытством смотрел в окошко на окружающую действительность. Спутники мои – Ольга и Владимир – поглядывали на меня с лёгким недоумением: мол, чего уставился, как дитя малое?
Но спустя некоторое время становится скучно. Чую с завтра будет совсем невмоготу. Можно бы и книгу почитать, да трясёт так, что букв не разберёшь!
От Костромы до Москвы – пятнадцать почтовых станций. Некоторые из них – новые, ярко выкрашенные, с броскими вывесками. А некоторые, как вот эта, в которую мы сейчас заезжаем, – древние, с почерневшими от времени стенами.
А остановились мы на сей раз в огромном двухэтажном тереме – с резными наличниками на окнах, расписными балконами и кучей разных пристроек: баней, сараями, конюшнями. Даже лавочка с квасом имелась!
– Да я, бывало, в столице и дешевле жил! – укоризненно качая головой, бормочет Владимир, узнав цену за ночлег.
– Ай, барин, никак не можно дешевле! За такой нумер и вдвое не жальче бы взять, – лениво цедит сквозь губу толстопузый хозяин двора.
Немаленьких размеров брюхо дядьки как бы намекало, что его и тут кормят неплохо, и никакие столицы ему не указ.