Другие книги автора
Владимир, или как его в юности называли «батон» из-за высокого роста, уже давно согнулся и с трудом передвигал ноги. Проснулся от голода, давно не испытывал этого ощущения, помахал рукой, но на его жест никто к койке не подошел. Сон поглотил его сознание. Это были тягучие часы, в них было трудно что-то разобрать, не было привычных образов, да и цвета вечно менялись, словно в калейдоскопе.
– Кто-нибудь здесь есть? – прошипел и опять поднял руку надеясь, что сейчас подойдет медсестра, но в ответ была тишина. – Вы там что все, померли?
Эй! – в этот раз старик крикнул и удивился своему голосу: он не хрипел, как это было в последний год, а казался громким и даже бодрым.
– Чертовщина, где все?
Он повернул голову, долго смотрел на приборы, что стояли чуть в стороне: ни одна лампочка не горела, насосы, что качали кислород, остановились. Старческие глаза взглянули на потолок, но и лампы тоже не горели.
– Авария?
Он не боялся умереть, давно хотел покончить с жизнью. Боль, словно раскаленное ядро в груди, не давала спокойно дышать. Старик дотронулся до маски, снял ее и провел ладонью по груди.
– Не болит.
Доктора боролись, но раковые клетки, как плазмоиды, что проникли на землю и стали все уничтожать на своем пути, не хотели умирать. Это было удивительное состояние: тело не ныло и голова ясно работала.
– Кто-нибудь есть?
Но ни сейчас, ни через час к его койке никто не подошел. Старик полежал. Уже захотелось в туалет, постучал по тумбочке, но ответом была все та же тишина.
– Проклятье! – выругался он и стал подымать свое исхудавшее за последний год тело. – Не болит, – боялся пошевелится, как всегда, но сейчас тело не ныло и не было той пульсации в затылке. – Куда все делись?
Старик посидел на кровати, не знал можно ли отсоединить трубки и провода, но в палату никто не вошел. Он уже стал сомневаться был ли кто в коридоре вообще. Пальцы плохо слушались, но удалось избавиться от трубок и, опустив ноги, сделать первые шаги.
– Холодно, – пробубнил вдруг и посмотрел на пол в поисках тапочек.
В коридоре, как и в его палате, свет не горел, он шел не спеша, его жизнь зависела от тех приборов, что по какой-то причине не работали.
– Вы где?
Но людей не было в больнице, да и на улице он никого не обнаружил. Старик прекрасно помнил войну с плазмоидами, как только их не называли: эмпуза, анаплазм, даже Самман или Самманус. Были еще сотни названий смертельному явлению, но все же прижилось слово плазмоид. Никто толком не знал, что это такое. Владимир смотрел первые репортажи: они напоминали сводки с фронта. Все гибло: животные, птицы, насекомые, даже растения засыхали. Люди отступали, сдавая без сбоя огромные территории. Оставалась одна надежда: уйти за воду, ведь через нее плазмоид не мог проникнуть. По этому взрывали мосты, ЛЭП, канатные дороги.
