– Все, хватит с него, Демид! Сам видишь – не жилец более, – тяжело дыша, пробормотал щуплый мужичок, держась за разбитую скулу.
– Так давай и прибьем, чтоб уж наверняка. Вона как зенки вылупил – взглядом готов пришибить. – Второй выглядел здоровяком, но досталось и ему: мужик постоянно шмыгал носом, пытаясь остановить кровь.
– Э нет… Пущай муки перед кончиной полной мерой изведает – сейчас тут шакалы объявятся и живьем сожрут. Это ему за Корнея и Потапа хоть какая-то месть будет. Слышь меня, Никитка?! Так и сдохнешь в неведении, кто твою смертушку нам заказал.
– Скоро рассвет, Кондрат. Надо топать отсюда. – Оба душегуба двинулись прочь, постоянно оглядываясь.
«Какой Корней, какой Потап? Да еще Демид с Кондратом в придачу… Что за ахинея снится?! Опять приступ, что ли? – Он испытывал боль теперь даже во сне, часто просыпаясь от очередной волны, но сегодня добавились еще и странные видения. Его будто и вправду только что избили и оставили на твердой земле, хотя он был точно уверен, что лежит сейчас на ватном матраце. Повернув голову, избитый разглядел неподалеку два бездыханных тела. – О них, что ли, шла речь? А чего ж те уроды их не забрали?»
Потом он увидел в небе узкий серп месяца, краем зацепившийся за находившуюся вдалеке башню. Порыв ветра принес густой запах гнилого болота. Где-то вдали раздался протяжный вой…
Тот, кого назвали Никиткой, попытался приподняться, но внутри резануло так, что он закричал. И сразу очнулся.
Палата со слабым освещением, две койки, капельница и чернота ночи за окном – его окружала ставшая за последние две недели привычной обстановка.
Какая тоска! И самое обидное – эта «красота» будет сопровождать его уже до конца. Правда, недолго. Псевдооптимистичные заверения доктора подсказывают, что до следующего месяца одному не в меру наблюдательному типу не дожить. Славно его отделали. И было бы за что? Подумаешь, перевел ворованные деньги тем, кому они нужны больше, – онкоцентру. Тех долларов и было-то всего около миллиона, могли бы и не заметить.
Правая рука онемела, и пациент принялся работать кистевым эспандером, чтоб не стать напоследок совсем уж беспомощным. Единственное, что у него осталось хоть немного невредимым, – руки, и прикованный к постели боялся лишиться еще и их подвижности.
Александр не отличался мощным телосложением или высоким ростом, но и в слабаках никогда не числился. Занятия самбо после школьной секции он продолжил во время службы в армии, да и потом нередко заходил в спортзал, чтобы размять кости в спарринге с тренером.
