Нужная мне могила была отделена от своих соседей витиеватой оградой. Гранитный цоколь, роскошный цветник, вертикальная стела, с изображением господина Хентритте, и множество ваз с цветами. Захоронение выглядело достойно. Впрочем, я была бы больше удивлена, если бы всего этого не было.
Я щёлкнула пальцами, накладывая на несколько метров вокруг могилы купол невидимости, чтобы не привлечь внимание патруля, который должен был совершить обход через полчаса.
Опустилась на колени, прямо на плитку могилы, и сняла с плеча сумку, раскрывая и вынимая всё необходимое для ритуала призыва.
Рассыпав чёрную соль вокруг себя, я достала красные свечи, зажигая их специальным белым огнём. Так как смерть господина Хентритте была не насильственной, а естественной, то для работы мне ещё требовался кувшин. Пришлось вытряхнуть какие-то цветы из вазы и набрать воды.
Всё было готово, не хватало лишь одной маленькой, но крайне важной детали. Прикрыла глаза, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Хоть сейчас я не видела призрака, но он находился на тонком энергетическом уровне и однозначно наблюдал за мной сейчас. Я собиралась выдернуть его на внешний поток магии, однако мне было необходимо понять, какие чувства возникают, когда я нахожусь на его могиле и под его взглядом. Порой у меня зарождался страх, жалость или же тревога по отношению к покойному. Всё зависело от того, какой смертью умер тот, кого я собиралась призвать. Прислушиваясь к себе, я понимала, что в душе царит умиротворение и покой. Это было благоприятным знаком, а потому я достала из сумки серебряный нож.
Увы, но резать запястье кинжалами было очередной фантазией первокурсников академий, ни один нормальный некромант себе руки уродовать не будет. Особенно на кладбище, где так много голодных существ. Из кармана плаща я достала небольшую баночку со своей кровью, которую набирала для нужд из вены в больнице. Она была зачарована, чтобы кровь не сворачивалась.
Открыв склянку, я обмакнула в неё самый кончик кинжала и вывела на плитке несколько символов. Огни свеч в тот же миг потухли, как и фонари поблизости, а в лицо ударил поток свежего ветра. Чёрная соль начала пахнуть горелыми волосами. Мерзкий аромат, если честно. Кровавая надпись постепенно исчезала, а напротив меня начал материализоваться призрак.
Аэльс Хентритте был аристократом лет пятидесяти, с щетиной на худом лице, с чёрными волнистыми волосами, которые были тронуты сединой. Он был одет в шёлковый деловой костюм, брюки, рубашка, галстук, пиджак, а поверх зачем-то ещё и осенний плащ. На голове был котелок. Новая мода Шаганефса – носить шляпу, не покидала даже умерших. Господин Хентритте предстал передо мной в качестве полупрозрачной светящейся серой фигуры.
