Над городом бушевала гроза. Гром раз за разом раскалывал небо пополам, темные, мрачные тучи накрыли Мидиград пугающе непреодолимым куполом, яркие молнии зло вспарывали темноту. Зловеще завывал ветер, швыряя в оконные стекла пригоршни воды. Струи сильнейшего ливня схлестывались в незримом поединке, переплетались, соединялись – и вновь разбегались, разметанные по сторонам порывами ураганного ветра.
Мэхил, вздохнув, окинул взглядом большой зал таверны, оценивая масштаб последствий побоища. Не везло старой доброй «Пушистой наковальне» в последние дни. Не далее как вчера вечером в «Наковальне» отмечал какой-то не то праздник, не то просто день недели небольшой отряд северян. Человек десять. Как водится, хорошо выпили, поорали песни, а потом заскучали… что логично, скуку развеяли дракой. Мэхил, конечно, сумел угомонить разбушевавшихся варваров при помощи молота, чьей-то матери и нескольких знакомых, случайно или не очень, но оказавшихся в таверне. К сожалению, северяне все же успели попортить немалое количество столов и скамей – даром, что те были сделаны из цельного дерева, и далеко не каждому было по силам не то что бросить – даже оторвать такую скамью от пола. Но варвары… что с них возьмешь?
Только трактирщик успел привести зал в порядок, заказать новые столы и скамьи и навестить знакомых гончара и бондаря, которые поставляли в «Наковальню» один глиняную посуду, второй – деревянные кружки для знаменитого эля, как приключилась новая напасть, и как бы не почище прежней. Даже тот факт, что все убытки Мэхилу обещали возместить – а обещавшие господа были не из тех, кто свои слова нарушает, – не примиряли его с сегодняшним происшествием.
Дождь за окном мало-помалу утихал, громовые раскаты вяло рокотали значительно севернее города, небо посветлело, возвещая о приближении рассвета.
Еще раз тяжело вздохнув, трактирщик выбрался из-за наполовину сломанной стойки, добрался до двери, перешагивая через валявшиеся повсюду обломки столов и скамей, разбитую посуду и прочие следы побоища, и повесил на дверь печальную табличку «закрыто».
Спустя десять минут в таверне кипела работа. Двое дюжих парней споро растаскивали обломки, что в сарай – в хозяйстве пригодится, что в поленницу – тоже пускай пользу приносит. Удалившийся в свою комнату Мэхил скрупулезно подсчитывал убытки, перечисляя каждый сломанный предмет мебели, в особенности – дорогую и милую сердцу деревянную стойку из цельного дуба, каждый расколотый кувшин, покореженное блюдо, подпаленную шкуру на стене и все прочие мелочи, впрочем, не пытаясь ничего преувеличить или завысить стоимость. Ребята из тринадцатого департамента мелочиться не станут, заплатят, сколько он скажет, однако и наглеть с ними не стоит. Раз заметят – потом головы не сносить.
