Я кивнул.
– Ты же понимаешь, что играешь с огнём? – добавил отец, внимательно изучая мой последний отчёт. – Прямое вмешательство в работу мозга во время изменённого состояния сознания… Если что-то пойдёт не так…
– Риски я просчитал, – перебил я, хотя в глубине души понимал: отец прав. Но отступать было поздно. Слишком много времени и сил уже вложено в проект.
– Хорошо, – вздохнул он. – Но обещай мне: при первых признаках проблем – немедленно прекращаешь эксперименты.
Исследования заняли несколько недель. Оказалось, что феномен осознанных сновидений изучен довольно хорошо – состояние, когда спящий понимает, что видит сон, и может им управлять. Существовали даже приборы для индукции такого состояния у онейромантов: специальные маски с датчиками движения глаз, которые подавали световые или звуковые сигналы в момент начала быстрой фазы сна. Принцип был прост – разбудить сознание, не выводя мозг из сновидческого состояния.
Особенно интересными оказались работы по нейрональной и биологической обратной связи. Некоторые исследователи утверждали, что можно не только индуцировать осознанные сновидения, но и усиливать когнитивные способности спящего, стимулируя определённые участки мозга слабыми электрическими импульсами. Это было именно то, что мне нужно – не просто осознанность в виртуальности, а усиленная способность к анализу и запоминанию.
К счастью, всё необходимое оборудование уже было в моём шлеме виртуальной реальности. Датчики жизненных показателей, электроэнцефалограф, трекеры движения глаз – всё это изначально предназначалось для мониторинга состояния игрока. Потребовалось лишь доработать пару сенсоров и написать программное обеспечение, которое могло бы распознать момент перехода сознания в онейроподобное состояние и подать сигнал для его пробуждения прямо в виртуальности.
Доработка заняла ещё два месяца. Тестирование, калибровка, отладка алгоритмов… Но наконец всё было готово. Я лёг в обновлённую депривационную камеру, надел усовершенствованный шлем и запустил систему загрузки сознания в своего персонажа в игре.
Первые тесты были неудачными. Система срабатывала слишком рано, выдёргивая меня из виртуальности в самые неподходящие моменты. Потом – слишком поздно, когда сознание уже полностью погружалось в онейроподобное состояние. Пришлось перенастраивать алгоритмы десятки раз, каждый раз рискуя собственным психическим здоровьем. Но постепенно система начала работать стабильнее.
Рука замерла над кнопкой запуска. А что, если это не сработает? Что, если я окончательно потеряю способность различать реальность и виртуальность? Отец предупреждал о таких случаях – исследователи, которые настолько глубоко погружались в искусственные миры, что теряли связь с действительностью. Но выбора не было. Где-то там, в мире гоблинов, меня ждали ответы на вопросы, которые мучили меня месяцами.