– Да, кажется, понимаю, – оживился тот.
– Тогда сформулируйте жалобы сами, – предложил Джесси Слейд.
– Я… на ходу меня часто клонит вбок.
– А по ночам?..
Мистер Гроссбайн наморщил лоб, но тут же, просияв, объявил:
– А по ночам, в темноте, ничего не видя, я практически не способен ориентироваться в пространстве!
– Прекрасно, – подытожил Джесси Слейд и сделал соответствующую запись в бланке приписного свидетельства по форме B-30. – Думаю, освобождение от призыва у вас в кармане.
– Даже не знаю, как вас отблагодарить! – воскликнул осчастливленный клиент.
«Чего тут не знать, – подумал про себя Слейд. – Благодарности в размере пятидесяти долларов вполне довольно. В конце концов, если бы не мы, ты вполне мог стать бледным безжизненным трупом на дне одного из оврагов какой-нибудь далекой планеты, причем довольно скоро».
При мысли о далеких планетах его вновь охватила невыносимая тоска, стремление сбежать из крохотного кабинета, прочь от возни с симулянтами, бесконечным потоком валящими к нему день за днем.
«На свете должна, должна быть другая жизнь, совсем не такая, как эта, – подумал Слейд. – Непременно должна».
В отдалении, через улицу, за окном кабинета круглые сутки сверкала неоном вывеска, цветастая надпись «Муза Энтерпрайзес», и Джесси Слейд прекрасно знал, что она означает.
«Пойду туда, к ним, – решил он, – прямо сегодня. Даже обеда не стану дожидаться: в десять тридцать перерыв на кофе – как раз успею».
Стоило Слейду накинуть пальто, в кабинет вошел мистер Гнатт, его непосредственный начальник.
– Послушайте, Слейд, что с вами? – заговорил он. – Что за ужасный, затравленный вид?
– Мне… э-э… мне, мистер Гнатт, сбежать куда-нибудь нужно, скрыться от всего этого хоть ненадолго, – объяснил Слейд. – Я избавил от призыва на службу пятнадцать тысяч человек и теперь сам хотел бы немного от них отдохнуть.
Мистер Гнатт сочувственно хлопнул его по плечу.
– Прекрасная мысль: вы и так за работой света, можно сказать, не видите! Возьмите отпуск, слетайте в прошлое, к каким-нибудь давним предкам – подобное приключение вам точно на пользу пойдет.
– Благодарю, мистер Гнатт, – откликнулся Слейд. – Так я и сделаю.
Покинув контору, он со всех ног бросился прочь из здания, к сиявшей неоновыми огнями вывеске «Муза Энтерпрайзес» по ту сторону улицы.
Из конторки ему приветливо улыбнулась светловолосая зеленоглазая девушка с весьма впечатляющими техническим совершенством формами – упругостью, так сказать, навесных элементов.
– Наш мистер Мэнвилл сейчас подойдет, мистер Слейд, – сказала она. – Прошу вас, присядьте. Если интересно, вон там, на столике, имеется подшивка подлинных «Харперс Уикли», девятнадцатого столетия, и несколько выпусков «Мэд», величайшего из сатирических журналов двадцатого века, классики, достойной встать в один ряд с самим Хогартом