Николай проснулся в пять утра. Привычка вставать рано была выработана годами. В былые времена Николай был заядлым рыбаком и, если бы все было как прежде, сейчас бы он достал из холодильника, заранее припасенную наживку, вытащил с балкона снасти и отправился на ближайшее озеро, а ближе к вечеру вернулся домой с уловом. Но вместо этого мужчина опустил ноги с кровати, надел поношенные тапочки и протопал по пустой квартире на кухню, открыл дверку кухонного ящика и вытащил банку тушенки. Открыв консервы ножом, он без аппетита проглотил содержимое. Нормальную еду Николай не ел уже полгода, с тех пор как Людмилу и Кирилла решено было ввести в стазис. Мужчина вздохнул и посмотрел на фотоснимок, висевший в рамочке на стене. С него смотрела русоволосая женщина средних лет с умными голубыми глазами, чуть крупноватым носом с горбинкой и лучезарной улыбкой и мальчишка-подросток, как две капли воды похожий на отца, только с модно-выбритыми висками и озорной улыбкой. Николай сглотнул подступившие слезы и пошел одеваться.
Мужчина покинул свою некогда уютную квартиру и вышел на пустынную улицу. В городе в живых остались лишь несколько человек: это старик-чудак из соседнего дома, который сейчас сидел на лавочке, подставив лицо весеннему солнцу, бывшая учительница с Солнечной улицы сорокалетняя Тамара Павловна, потерявшая всю семью и на этой почве немного выжившая из ума, врач-педиатр Константин Сергеевич, который безвылазно проводил время в больнице, следя за состоянием капсул, и механик Паша, после смерти родителей впавший в беспросветное пьянство.
Николай шел по улице мимо детской площадки, на которой прежде играли соседские ребятишки, и на душе у него скребли кошки. Смогут ли оставшиеся в живых ученые изобрести вакцину от вируса? Есть ли еще шанс у человечества? Или это конец? Николай в очередной раз прогнал пессимистичные мысли прочь. Если постоянно думать о плохом и не иметь надежды на благополучный исход, можно сойти с ума, как старик из соседнего дома или учительница с Солнечной улицы.
Мужчина дошел до местной больницы, представляющей собой трехэтажное кирпичное здание с черепичной крышей, и вошел внутрь. Двери госпиталя всегда были открыты, единственный врач Константин Сергеевич всегда был рад помощи, но никто кроме Николая сюда не заглядывал. У остальных жителей Лениногорска родные уже погибли безвозвратно. Николаю же повезло больше, он успел ввести жену и сына в состояние стазиса и теперь каждый день приходил проверить, все ли исправно работает.
Больница встретила ярким светом и электрическим гулом капсул. Всего было введено в состояние стазиса 215 человек, но это только в Лениногорске, в остальных городах также стояли больницы, заполненные до отказа зараженными людьми. Стазис позволял вирусу не распространяться дальше, заморозив процессы больного организма.