В помещении он снял капюшон, обнажив свои абсолютно белые волосы, и сразу стал выглядеть старше.
– Что будешь? – у него азиатская внешность, говорит с едва уловимым акцентом.
Я пожал плечами, покосившись на румяную витую булочку за стеклом. Признаться, что я голоден, казалось совсем неуместным.
– Два кофе и четыре булочки, вот этих, кручëных, – сказал он кассирше.
Должно быть, проследил за взглядом – выпечку выбрал именно ту, что мне приглянулась.
Я плюхнулся за маленький столик у окна и расстегнул куртку. В тепле и вдали от воды почти перестал дрожать.
– Айдáр.
Он поставил поднос с заказом на столик и протянул руку. Пришлось встать и пожать широкую тёплую ладонь.
– Захар.
– Согрелся, Захáр, брат? Угощайся. Ты уж пожалуйста не обижайся, что я прервал тебя в такой момент. Если после нашего разговора всё ещё будешь желать смерти – я помогу тебе. У меня такая власть есть, поверь.
Я впервые внимательно посмотрел на нового знакомого. Не шутит. Он сощурился и, взяв чашку, придвинул поднос ближе ко мне.
Булочка оказалась нежной, мягкой, в меру маслянистой. Лучшая булочка в моей жизни. После первой, я сразу же съел вторую и хлебнул ароматный чёрный кофе.
– Остальные тоже тебе, – сказал Айдáр, кивнув на тарелку с оставшимися.
– Ссс… спасибо, – я жадно протянул руки к аппетитным завитушкам.
Несколько лет я соблюдал строгую диету и снова есть выпечку было огромным наслаждением. И, наверное, я впервые пил кофе в столь позднее время. Но сегодня можно. Спать уж точно я не собирался.
– Жена беременна! – заговорил я, стряхнув крошки с губ. Айдáр молча откинулся на спинку кресла и неотрывно молча стал смотреть на меня. – Ей рожать через месяц. А у меня рак, понимаете? Неизлечимый. Перешел в терминальную стадию. Будет только хуже.
Я оглянулся, убедиться, что персонал пекарни не слышит. Почему-то было очень стыдно рассказывать о болезни. Словно в этом была моя вина и слабость.
– Сегодня доктор сказал, что мне месяцев шесть осталось. Предложил поискать хоспис.
Я мягко перекатывал чашку, гоняя остатки кофе по донышку.
– Меня тошнит всё время. И много чего ещё. Вот представьте, каково ей будет с младенцем на руках, да ещё и за умирающим мужем ухаживать. Нет уж, лучше так. Быстро и без мучений.
Сказав это, я уловил в своём голосе оправдательные нотки и густо покраснел.
Айдáр вздохнул и выпрямился.
– Я услышал твою боль, брат, – медленно проговорил он. – И у меня есть для тебя решение.
Я поднял голову, вскинул брови и уставился на него.
– Если вы из этих… – я безуспешно пытался подобрать слова, но в конце концов просто встал и потянулся за шарфом. – Я лучше сразу пойду.