» и «
ВРАЧ», а у нее всего одна – «
УЧИТЕЛЬ». Или это плачет Вик?
…В разноцветных секторах для понятливости закреплены фотографии хирургов, клерков, спортсменов, поваров, артистов, механиков, электриков, водителей, ученых…
…Он потянул рычаг, на секунду закрыл глаза…
…На правой ладони Ульрика проступили золотые буквы, они складывались в название профессии…
Это было что-то незнакомое, не похожее на «БУХГАЛТЕР». Совсем не похожее!
Переводчица поправила очки и зашуршала страницами словарей, поглядывая на Ульрикову ладошку. Скоро она нашла нужное слово, уперла в него ярко-красный ноготь и нахмурилась.
– «НЕУДАЧНИК», – после паузы сказала она.
Неудачник.
Неудачник?
Неудачник?!
…Вечер. Проклятая печать горит так, что с улицы, наверное, видно. Во двор теперь лучше не выходить вовсе. Ульрик потихоньку стащил отцовскую опасную бритву и закрылся у себя в комнате. Прижал лезвие к ладони. Выдох. Движение бритвой. Судорожный вдох. Руку будто сунули в кипяток. На пол закапало красное.
… – Тебя не было на выпускном.
Светловолосая девушка догнала его на улице и теперь шла рядом.
– Привет, Вим, – поздоровался Ульрик.
– Я Вик.
– У Вик глаза светлее и маленький шрам над ключицей.
– Только ты замечаешь, что мы разные.
– Не только.
– Все не можешь смириться? – Вим коснулась исполосованной шрамами ладони, и Ульрик отдернул руку.
Близняшка Барбол, что получила прохладным майским утром на пухлую ладошку печать «УЧИТЕЛЬ». Это все же была Вим.
Ее сестра еще не решила, кем больше хочет стать – врачом или журналистом, и пока совмещала одно с другим: писала некрологи в местную газету.
– Послушай, – быстро сказала Вим, – думаю, все не так плохо, ведь говорят же…
– Я поступил.
– Что?
– Меня взяли. Сегодня узнал результаты экзаменов и…
– Не может быть! – Вим бросилась Ульрику на шею и заключила в объятия. – Как я за тебя рада!..
…Ульрик часто встречал старика у булочной на Оловянной – тот клянчил мелочь у покупателей. Дети кидали в него камни и со смехом убегали, когда старик начинал кричать. Хозяин булочной не раз и не два вызывал полисмена, но старик всегда возвращался. Видели его и у других магазинов, грязного, обросшего, с безумным взглядом. Ульрику было жаль старика. Проходя мимо, он иногда опускал в протянутую ладонь монету, чтобы услышать вслед неразборчивое бормотание, которое больше походило на проклятие, чем на благодарность.
Никто не знал ни имени старика, ни почему тот оказался на улице. А потом он вдруг исчез, так же внезапно, как появился. Теперь, когда Ульрик проходил мимо булочной и глядел на свое отражение в витрине, он вспоминал старика и гадал: какая печать была у него?