Тропа тунеядцев – 1. В августе тридцать четвертого. Часть первая. Под знаком понедельника. Из жизни контрразведчиков (Михаил Вербицкий) - страница 2

Размер шрифта
Интервал


– Стечение обстоятельств. – Уклонился, тогда, Рахметов.

Что произошло, сейчас, он не мог объяснить, даже самому, себе.

Напрасно, ломая, гудящую, голову, Рахметов, стал расхаживать, по камере.

Когда за дверью в коридоре, раздался гул голосов, кашель и шарканье ног, он, уже, почти, смирился с ситуацией, но все равно, не мог взять в толк, за что его упаковали.

В замке, заскрежетал ключ. Дверь с грозным скрежетом приоткрылась и, в «хату», с веселым гомоном, протиснулась череда, давно не бритых, нетвердо стоящих на ногах, мужчин.

– Шевелитесь! – Подгонял их, поигрывая ключами, невидимый конвоир, в коридоре.

Когда дверь закрылась, один из вошедших, прищурив глаз, вгляделся в Рахметова и радостно заорал:

– Рахмет!

– Тихо, там! – Незлобно прикрикнул конвоир за дверью и, судя по звону ключей, отправился восвояси.

– Мужики, это – Рахмет! Светский парень! Мы с ним не один срок мотали! – Снизив тон, тряс руку, Рахметову, бойкий мужичонка, в заскорузлом, от фруктового сока, джинсовом костюме.

Мужичонку, Рахметов знал. При рождении, того нарекли Валерой, а по жизни величали Румыном, за цыганскую чернявость и неунывающий характер.

– Что опять, на тусовке, замели? – Спросил Румын, подмигивая.

Рахметова прошибло, потом. В голове, на миг, наступило небольшое просветление:

– Точно, он ведь был на тусовке! Там и влип. Но во, что – неясно.

Румын, тем временем, знакомил Рахметова, с присутствующими, тыкая, в них, пальцем, и называя имена.

Рахметов рассеянно кивал и, занятый своими мыслями, из присутствующих запомнил только двоих – Пашку и Валерьяныча. Пашку, потому что он помнил его, еще по предыдущему залету, а Валерьяныча, потому, что его, единственного, Валера представил, по отчеству, видимо из уважения к его сединам.

Он, даже, помнил Пашкину фамилию – Морозов. Точно, Морозов! В предыдущем залете, когда Рахметова определили вторично, этот Морозов в голове которого, еще не выветрились хмельные пары, надоел всем, рассказывая, как он засветил милиционеру и тот, кубарем, катился, по прихожей.

Бахвалился он до той поры, пока кто-то не сказал, что они, все сидят по семейным обстоятельствам, а его, Морозова, видимо поместили сюда случайно, потому что он – птица высокого полета и, судя по всему, срок будет мотать немалый.

Все стали дружно поддакивать, говорившему, и высказывать собственные соображения, по поводу дальнейшей Пашкиной судьбы.

– Не печалься парень! – Говорили ему. – Не все еще потеряно. Раз ты по первому разу, то может до суда и не закроют.

– Так суд ведь завтра. – Озадачено, крутил головой Морозов.