- Леодар? Явился, нет? - уточнила, уже понимая, что потерпела полное фиаско и вызов придется отложить до нового визита в запретную секцию. - Вот поганка.
Есть чувство, что меня обманули. Пентаграмма осталась девственно-пуста, и ни сгустившийся сумрак, ни взметнувшиеся вверх огни свечей не помогли призвать Леодария на беседу. Кровь капала на пол, рана на ладони отказывалась затягиваться. Я сжала запястье, щедро обагрив рисунок кровью. Все равно не помогло.
Дело в одежде, серьезно? Помявшись, я неохотно завела руки за спину и щелкнула застежкой лифчика, обнажаясь, как следует. Грудь всколыхнулась от моего тоскливого вздоха. Интересно, а в условия высшего демона секс не входит? Вот бы не желательно… об этом я как-то не подумала, когда все это затевала.
- Витаэле, - прошептала я снова начало заклятия.
Развернувшись к книге, поставила на постамент ладонь так, чтобы не заляпать все кровью и... насторожилась, уловив из темной комнаты странный звук. Будто кто-то звякнул блюдцем и с удовольствием отхлебнул из моей чашки!
Чувство чужого наблюдения заставило резко обернуться... Вот чер-рт!
- А как же обнажить чресла, Айлиа? Это, чтобы ты знала, и нижняя часть… я не ошибся в имени? - лениво уточнил мужчина, с удобством разместившийся за столиком.
Он был в темной рубашке, расстегнутой на идеально-гладкой груди, и черных кожаных брюках. Взгляд прищуренный, пальцы брезгливо держат чашечку недопитого кофе, во всем облике насмешка.
Он был красив... как и ночью! Темные волосы опускались ниже плеч, это странным образом придавало ему мужественности. Взгляд проникал в самую душу, чересчур проницательный, чересчур цепкий... все в нем казалось хищным и опасным, словно мужчина понимал, что мир и так лежит у его ног.
Эта раздражающая уверенность настораживала; от него исходили сила и власть, равнодушие и циничность. Он умудрялся смотреть сверху вниз, даже не поднимаясь со стула.
Но вовсе не это заставило меня резко стиснуть злополучный листок бумаги. От неожиданности дыхание прервалось, а от взгляда наместника, с предвкушением скользнувшего по груди, к щекам прилила кровь. Он смотрел так, словно моя нагота доставляла ему особенное удовольствие. Этак… по-мужски. Будто с трудом сдерживался.
Я прерывисто вдохнула, вспомнив вчерашнюю ночь. Низ живота сладко и требовательно потянул; организм подводил меня без моего на то осознанного желания. А ведь, казалось бы, зелье тысячу раз должно было выветриться!
Но, видимо, нет, раз я по-прежнему испытывала целую гамму возбуждения. Я резко дернула с кровати какое-то полотенце и прижала его к груди, скрываясь от мужского взгляда, как самая праведная монашка. Впрочем, монашка из меня получалась из рук вон порочная.